Этюд в багровых тонах

– Убийств больше не будет, – сказал он. – Я знаю его имя, но трудность заключается в том, чтобы найти его не вызывая у него подозрений в том, что мы его разыскиваем. В противном случае он может изменить своё имя и исчезнуть. Не хочу вас обидеть, но я считаю, что мне определённо по силам самостоятельно найти этого человека, и поэтому я не прошу вашей помощи. Если я не справлюсь с задачей, то полностью возьму вину на себя. Я думаю, всё разрешится в ближайшее время.

Детективов это предложение отнюдь не удовлетворило. Грегсон покраснел до самых корней своих светлых волос, а глаза-бусинки Лестрейда блестели от любопытства и негодования.

В этот момент в дверь постучали, и вошёл Виггинс, один из уличных мальчишек.

– Пожалуйста, сэр, – сказал он. – Кеб подан.

– Хороший мальчик, – сказал Холмс, доставая из ящика стальные наручники. – Видите, насколько хорошо действует механизм на них?

– Наши тоже хороши, – заметил Лестрейд, – если только мы найдём человека, который опробует их действие.

– Извозчик может помочь мне с моим багажом. Просто попроси его подняться, Виггинс, – сказал Холмс.

Я был удивлён его словами, потому что понятия не имел, что он собирался отправиться в путешествие, а единственным багажом был маленький чемодан, который Холмс вытащил и начал застёгивать на нём ремешок, когда вошёл извозчик.

– Просто помогите мне с пряжкой, – сказал он, всё ещё борясь с ремешком.

Извозчик с угрюмым, вызывающим выражением лица прошёл вперёд и наклонился, чтобы помочь. В одно мгновение раздался резкий щелчок, звяканье металла – и Холмс снова вскочил на ноги.

– Джентльмены, – воскликнул он, сверкнув глазами, – позвольте мне познакомить вас с мистером Джефферсоном Хоупом, убийцей Еноха Дреббера и Джозефа Стэнджерсона.

Всё произошло так быстро, что у меня не было времени осознать происходящее, но я всегда буду помнить торжествующее выражение лица Холмса и звон его голоса, а также ошеломлённое лицо извозчика, когда он смотрел на блестящие наручники, которые появились, как по волшебству, на его запястьях.

На мгновение мы, должно быть, походили на группу статуй, затем с рёвом ярости пленник вырвался из хватки Холмса и бросился к окну. Прежде чем он выпрыгнул через уже разбитое окно, Грегсон, Лестрейд и Холмс набросились на него и затащили обратно в комнату. Он был таким сильным и свирепым, что снова и снова давал отпор нам четверым. Его лицо и руки были изрезаны стеклом, но потеря крови не повлияла на силу его сопротивления. И только когда Лестрейд схватился за воротник и наполовину задушил его, тот понял, что проиграл борьбу. Тем не менее мы не чувствовали себя в безопасности до того момента, пока не связали ему руки и ноги. Затем мы все поднялись на ноги, задыхаясь и тяжело дыша.

– У нас есть его кеб, – сказал Холмс. – На нём мы и доставим его в Скотленд-Ярд.

Оказавшись связанным, наш арестованный дружелюбно улыбнулся и сказал, что надеется, что не причинил нам вреда.

– Если вы развяжете мне ноги, я спущусь вниз сам, – сказал он.

Грегсон и Лестрейд недоверчиво переглянулись, но Холмс ослабил верёвку вокруг лодыжек заключённого. Тот встал и потянулся. В тот момент я подумал, что никогда не видел человека более крепкого телосложения. Его смуглое, загорелое лицо выражало решимость, столь же грозную, как и его сила.

– Если есть вакансия начальника полиции, я считаю, что вы отлично подходите на эту должность, – сказал он, с восхищением глядя на Холмса. – То, как вы шли по моему следу, просто поразительно.

– Я за извозчика, – сказал Лестрейд.

– Хорошо, – сказал Холмс.

– Грегсон, вы можете поехать со мной – и вы тоже, Ватсон. Вы оба проявили интерес к делу и заслуживаете увидеть развязку.

Я с радостью согласился, и мы все вместе спустились вниз, арестованный при этом даже не пытался сбежать. Мы сели в кеб, а Лестрейд сел на место извозчика и хлестнул лошадь вожжой.

Когда мы подъехали к полицейскому участку, инспектор записал имя этого человека и имена людей, которых он убил.

– Заключённый предстанет перед мировым судьёй в течение недели, – сказал он. – А пока, мистер Джефферсон Хоуп, хотите ли вы что-нибудь сказать?

– Мне есть что сказать, – медленно произнёс Хоуп. – Я хочу рассказать вам всё о том, что сделал, джентльмены.

– Не лучше ли вам приберечь это для суда? – спросил инспектор.

– До этого дело может не дойти, – ответил Хоуп. – И я не думаю о самоубийстве. – Он повернулся ко мне и, пронзив холодным взглядом, спросил: – Вы ведь доктор?

– Верно, – ответил я.

– Тогда положите свою руку вот сюда, – сказал он с улыбкой и указал на свою грудь.

Я сделал это и заметил характерную пульсацию в его груди.

– У вас аневризма аорты! Основная артерия вашего сердца надувается, как воздушный шар.

– Всё так, – сказал он. – На прошлой неделе я ходил к врачу, и он сказал, что она может лопнуть в любой момент. Я сделал свою работу, и мне всё равно, как скоро я умру, но прежде я хотел бы объяснить, почему я сделал то, что сделал. Я не хочу, чтобы меня вспоминали как обычного головореза.

Инспектор и два детектива спешно обсудили ситуацию.