Этюды о карельской культуре

Устроиться на прежнюю работу в Петрозаводске бы­ло бы нетрудно, но Ругоева тянуло в родные края. Тем более что появилось и основание для этого. После окон­чания «зимней войны» была образована Карело-Фин­ская ССР, и как следствие — в школах вновь вводилось обучение на финском языке. Ругоев пошел на прием к наркому народного образования Инкери Лехтинену и попросил направить его преподавателем финского язы­ка и литературы в Ухтинскую среднюю школу. Прось­бу его удовлетворили, и Яакко Ругоев приехал в Ухту.

В Ухтинской средней школе в то время насчитыва­лось около тысячи учеников, и параллельных классов было по три-четыре. Поскольку педагогическое учили­ще переехало в Петрозаводск, его большое здание до­сталось школе, а в прежнем школьном здании размести­лись интернат и детский дом.

Летом 1941 года, в начале войны, Яакко Ругоев, не­смотря на освобождение от воинской службы, вступил в истребительный батальон, сформированный в Ухте.

В конце 1941 года ухтинский истребительный баталь­он объединили с партизанским отрядом «Красный пар­тизан». В составе этого отряда Ругоев прослужил до января 1943 года — сначала рядовым бойцом, потом ко­мандиром отделения. Много раз ходил он вместе с от­рядом за линию фронта, на оккупированную финнами территорию. Ругоев был дважды ранен: первый раз — на Кенттиярви в марте 1942 года, а второе ранение по­лучил чуть ли не в родной деревне, при переправе груп­пы партизан через порог Марикоски, где финны устро­или засаду. В перестрелке пуля вошла Яакко в плечо и застряла. Лишь через несколько недель, уже в гос­питале, она была удалена.

В госпитале, куда привезли Ругоева после первого ранения, находились на излечении раненые финские во­еннопленные, и он познакомился с одним из них.

«Однажды в кемском госпитале мне довелось позна­комиться с начальником финского гарнизона Юволакши. Хирург нашего госпиталя узнал, что я говорю по-фински, и попросил меня побыть переводчиком. Он ска­зал, что здесь лежит финский лейтенант, который отка­зывается от лечения. Лейтенанта звали Рейно Рекола. Его группа ходила с разведывательным заданием в сто­рону Ухты и столкнулась с нашими. В этой стычке лейтенант был тяжело ранен — пуля пробила ему лег­кое. Наши взяли раненого в плен и доставили в госпи­таль. Лейтенант лежал в отдельной маленькой комна­те. Я представился ему: меня, мол, зовут Яакко Ругоев, я учитель финского языка и литературы в Ухтинской школе. И еще сказал ему: «Главный врач попросил ме­ня побеседовать с вами и спросить, по какой причине вы отказываетесь от лечения и от пищи. Ваше состоя­ние очень серьезное. И если так будете продолжать, то долго не проживете». Он ответил: «Какой смысл про­должать эту жизнь, ведь вы сначала вылечите меня, а потом начнете пытать». Я сказал ему, что это неле­пый предрассудок. Потом я спросил, кто он и какое у него образование. Лейтенант ответил, что он учился на юридическом факультете Хельсинкского университе­та, а также в Германии. Дня два или три я ходил к не­му беседовать. Наконец он согласился на операцию и на лечение. Поскольку он был офицером, ему полагал­ся так называемый офицерский паек, в который поми­мо основного питания входили сигареты, галеты и кон­сервы. Но лейтенант отказался есть наши консервы. Я поинтересовался почему. Он сказал, что они имеют какой-то странный привкус, и он не может есть. Тогда я пообещал, что консервы заменят.

Как известно, на передовой велась и другая война. Например, над позициями противника разбрасывались листовки. В них печатались письма военнопленных, ад­ресованные в их родные края. Однажды мне в руки по­пала одна из таких листовок. В ней были напечатаны портрет Рейно Реколы и фотокопия его письма к мате­ри: «Я оказался в плену, меня вылечили, теперь я здо­ров и надеюсь, что мы встретимся после окончания войны».

В 1945 году, когда меня направили в качестве кор­респондента в Хельсинки на судебный процесс над фин­скими виновниками войны, я нашел в телефонном спра­вочнике номер телефона семьи Рекола. Отец лейтенанта был учителем в народной школе, жил он в пригороде. Я задумался: звонить или не звонить? И не позвонил».

И в партизанском отряде, когда выпадала свобод­ная минута, и в госпитале Яакко Ругоев прилежно пи­сал. Чаще всего это были зарисовки боев, но выходило из-под его пера и кое-что художественное — как в про­зе, так и в стихах. Некоторые из его произведений пе­чатались в газетах. В Политуправлении Карельского фронта приметили его, и в январе 1943 года Ругоев был отозван из партизанского отряда и назначен воен­ным корреспондентом выходившей в Беломорске финно­язычной республиканской газеты «Тотуус». Новая рабо­та предполагала выезды на передовую, беседы с участ­никами боев, сбор информации о бойцах, совершивших подвиги. Из этих рассказов и очерков, с помощью То­биаса Гуттари и заместителя редактора Эса Куусинена,