Этюды о карельской культуре

Традиция сохранила разнообразные формы совмест­ного труда. Это и расчистка покосов, очистка канав и речных порогов, сооружение завалов для ограждения лесных пастбищ, строительство мельницы и рыбацких станов. Многие хозяйства имели по нескольку лодок, а на каком-нибудь дальнем озере всей деревней могли содержать одну общую лодку. Меня очень интересуют также лесные избушки: кто строил их, каковы правила пользования ими, как полагалось вести себя в такой охотничьей избушке...».

Несколько лет спустя Яакко с увлечением рассказы­вал мне о том, какой вклад внесла в собрание материа­лов по Костомукше его мать Окахвие:

«От матери я записал много образцов речи. Она по­стоянно пользовалась в своей речи пословицами и по­говорками, а я всякий раз, когда слышал их, записывал на чем попало — на обрывках бумаги, даже на сигарет­ной коробке (уж это-то у Яакко, заядлого курильщика, всегда при себе!). Этих листочков и лоскутков накопи­лось множество. Но когда я приступил к их разборке и систематизации, оказалось, что дело это очень трудо­емкое, и все же мне постепенно удалось выполнить эту работу. В результате получилось страниц двести мами­ного «слова и дела». Сборнику я дал рабочее название «Окахвина книга». В него вошло, в частности, много све­дений по рыболовству, так как мамин дедушка Микиття любил брать с собой на многодневную рубалку в по­мощницы и собеседницы свою смышленую внучку».

Художественные дарования Яакко Ругоева весьма разносторонни, их хватает не только на поэзию, но еще и на музыку, и на рисование. Сам он видит в этом то­же проявление наследственности.

В роду Ругоевых многие увлекались музыкой. Так, в деревне Юркиля, что стояла на берегу озера Костамусъярви, пару поколений назад жил один из Ругое­вых, который странствовал по Финляндии и собирал ста­рые музыкальные инструменты, в том числе гармони. У себя дома, в Юркиле, он зимой чинил эти инструмен­ты, а когда снова появлялся в Финляндии, продавал их либо возвращал прежним владельцам, если такая дого­воренность имелась. Этот умелец страдал еще и тягой к изобретательству. Он придумал, например, железные санки с какими-то специальными устройствами и разъ­езжал на них по льду: на голом льду санки шли до­вольно ходко. Еще он сконструировал особый парус, с помощью которого лодка могла идти чуть ли не про­тив ветра.

В Юркиле был еще один Ругоев, по имени Юрки, который был настоящим музыкантом, гармонистом-вир­туозом. Все братья отца Яакко Ругоева были музыкан­тами, да и сам Яакко умеет играть. Старший сын его окончил Ленинградскую консерваторию, поработал пре­подавателем музыки сначала в Петрозаводске, а сейчас он в городе Мирном в Якутии. Дочь Нина училась в детской музыкальной школе на отделении фортепиа­но, но профессиональной пианисткой не стала; порабо­тав в издательстве «Прогресс», она ныне заведует ре­дакцией издательства «Карелия», выпускающей литера­туру на национальных языках. Младший сын Рейно изучал финский язык и литературу в Петрозаводском университете и тоже увлекается музыкой.

А среди родственников Яакко Ругоева по материн­ской линии, в роду Пекшуевых, немало художников. Это и живущий в Каяни Нийло Пекшуев, сын тети Ан­ни, ушедшей в 1944 году в Финляндию. Из него, по мнению Яакко, мог бы получиться незаурядный пейза­жист. И другой двоюродный брат, сын тети Иро, Суло, живущий в Петрозаводске, рисует очень прилично, хотя по профессии моряк. Еще есть Алекси Пекшуев, бывший преподаватель рисования, автор оформления клуба и столовой в поселке Калевала.

В книге «По деревням Беломорья» я рассказывал о том, какой была когда-то Костомукша со всеми ее «корнями и отростками», причем много важного я узнал именно от Яакко Ругоева.

Исключительные железорудные богатства Костомук­шского края были известны гораздо раньше 1946 года, когда их официально «открыла» одна из геологических партий. Первое упоминание о месторождении я обнару­жил уже в знаменитом дневнике А. Шегрена, в записи от 16 августа 1827 года. Более того, известны места, где в старину производились разработки железной руды, например, Раутасуо и Раутаоя, Луупеянлампи и Луупеянсуо. В устье Ляппяоя сохранились кучи древнего шлака, а выше по этому ручью еще недавно стояла ма­ленькая кузница, принадлежавшая Сеппя-Матти, то есть Акимайнену Матвею. Очень богато железом озеро Поаппалинъярви, в которое воды Костомусъярви текут через озера Ахвенъярви, Курнанлампи, Верхнее и Ниж­нее Куренъярви. Осенью в Поаппалинъярви хорошо ло­вилась ряпушка, но иногда вместе с неводом со дна озера поднимали комья, которые называли «апакка». Комья были тяжелые, но рыхлые — их можно было раз­дробить обухом топора. В нашем столетии, вспоминает Яакко Ругоев, профессия кузнеца в Костомукше стала забываться. Впрочем, на Ахвенъярви еще был один куз­нец, «Большой Симон» (о нем Ругоев написал рассказ). Но косы, например, возили наваривать и править в дру­гие места.