Этюды о карельской культуре

Кто-то сказал, что «Родичи» представляют собой как бы продолжение трилогии Николая Яккола «Водораз­дел». Ортьё рассказывал, что Яккола настоятельно ре­комендовал ему писать о более позднем периоде, исхо­дя из реальной жизни своей Хайколы, и он так и по­ступил. Все персонажи «Родичей» твердо стоят на поч­ве реальной действительности, однако в судьбу каждо­го из них автор смог вплести судьбы нескольких прото­типов, жителей не только Хайколы, но и окрестных се­лений.

Из беседы с Ортьё мне запомнились его слова: чем больше свободы предоставляет писатель своему вообра­жению, тем фальшивее получается его произведение. Своему другу Пекке Мутанену он сказал: «Каждый че­ловек может служить прототипом героя художествен­ного произведения. Надо только суметь использовать его сущность. Чем больше находишься среди людей, тем легче идет писательский труд. Знание жизни — вот одно из важнейших условий творческого успеха». И при­бавил: «Всякий раз, когда у меня возникают творческие трудности, мне хочется быстрей выбраться в верховья реки Кеми — туда, где живут люди моего племени». Ли­тературное мастерство Ортьё Степанова лучше всего видно там, где он описывает духовный мир простых лю­дей, их думы и чаяния. Описания природы у него оста­ются на заднем плане. Тем не менее он, как и Пекка Пертту, тоже является другом и защитником при­роды.

Ортьё Степанова вряд ли можно назвать писателем-юмористом. Но в его произведениях проблескивает там и сям своеобразный, облегчающий душу юмор, для пол­ного понимания которого нередко требуется довольно глубокое знакомство с жизнью карельской деревни.

Романы Ортьё Степанова издавались также на рус­ском языке. Русские читатели хорошо приняли их. Пер­вые две части «Родичей» перевели Тертту Викстрем и Владимир Машин, перевод третьей части выполнен Га­линой Прониной.

Своими любимыми писателями Ортьё называл из русских Толстого и Шолохова, из финских — Киви, Ахо, Хаанпяя и Линна. Творчество А. Киви оказало сильное влияние на манеру письма Степанова — он даже не за­мечал этого сам. Например, тот факт, что начало рома­на «Родичи» очень напоминает начало «Семерых бра­тьев», он признал только долгое время спустя.

В беседе со мной Ортьё Степанов счел нужным подчеркнуть, что писатель должен все же оставаться самобытным: подражание другим не дает ничего ново­го; к тому же каждый писатель должен иметь свою собственную философию.

Старался Ортьё читать и современную финскую ли­тературу, но она не нравится ему. «До чего же все-таки ослабла финская литература. Дарования есть, но, двига­ясь по линиям моды, далеко отошли они от народа».

У каждого писателя свой режим работы. Режшм Ортьё Степанова необычен: он ложится спать, по обычаю карельских крестьян, довольно рано — не позднее девя­ти часов, чтобы в четыре-пять часов утра встать и при­няться за работу.

Как все писатели Карелии, Ортьё Степанов исколе­сил республику вдоль и поперек (а в последнее время еще и Финляндию) с «литературными вечерами», на которых рассказывал о своих произведениях. Подобные «вечера» устраиваются в сельских домах культуры (там, где они имеются) или в библиотеках, школах и т. д. И народ на эти встречи ходит, например, в Ухте собирались сотни люден.

ПОЭТ ТАЙСТО СУММАНЕН

Стихи Тайсто Сумманена были мне известны с дав­них пор, но с самим поэтом я встретился впервые в 1979 году. Мы тогда долго беседовали у него дома, на проспекте Ленина, неподалеку от берега Онежского озера. Сумманен уже много лет был очень болен и мог передвигаться только в кресле-коляске.

Тайсто Сумманен никогда не был ни ярым активи­стом, ни любителем выступать. Он считал, что его отец, Калле Сумманен, поораторствовал и за себя, и за своего сына, пока занимался общественной деятельностью.

Калле (Карл) Сумманен родился в 1887 году в го­роде Юва, где и сейчас, вероятно, можно найти его родственников. Семья Сумманенов жила бедно. «Моему отцу, — рассказывал Тайсто, — было всего два года, ког­да умер его отец. Этого моего дедушку тоже звали Кал­ле. Говорили, что он был самым высоким мужчиной во всей волости — рост у него был выше двух метров. А жена у деда была очень маленького роста. Даже поп удивился, что Сумманен не сумел подыскать себе более подходящую невесту. Но дед ответил, что маленькую мышку воз сена не раздавит».

После смерти отца прошло несколько лет, и Кал­ле, совсем еще ребенок, был отдан на содержание в чу­жую семью, потому что матери не прокормить было двух сыновей. По тогдашнему обычаю, мальчик Калле был «продан» с аукциона и попал в пастухи к одному из своих зажиточных родственников. В 13 лет Калле был послан на лесозаготовки, а в 15 лет он уже устроил забастовку. Дело в том, что хозяин заплатил за работу меньше положенного, и юноша взбунтовался.