Этюды о карельской культуре

Калле ушел от хозяина и стал лесорубом. Но он не перенял образ жизни обычного лесоруба и сплавщика, так называемого «яткя». Он совершенно не принимал спиртного, и когда однажды разгулявшиеся «ятки» ста­ли угощать Калле вином, он наотрез отказался. Тогда один рьяный «яткя» пригрозил: «Если не выпьешь, тресну вот этой бутылкой по башке!» И треснул! Позд­нее Калле Сумманен иногда позволял себе выпить ста­канчик пива, например, когда к нему заходил в гости поэт Сантери Мякеля.

В 1906 году Калле Сумманен вступил в рабочую партию. В 1917 году на профсоюзных собраниях он тре­бовал дать оружие рабочим. Об этом этапе жизни отца Тайсто рассказывал так: «Когда Красная гвардия была разоружена и Рабочий дом окружили белые, мой отец попытался убежать на лыжах к красным. По пути он заглянул к одному торппарю, который приходился ему родственником, и тут же был выдан. Белые схватили его и вынесли смертный приговор. Но в ту ночь, ког­да приговор должны были привести в исполнение, при­шло помилование. Смертный приговор заменили пожиз­ненным заключением, а после амнистии отец вышел из тюрьмы».

Сразу по выходе на свободу Калле Сумманен вклю­чился в деятельность Коммунистической партии Фин­ляндии. Сначала он работал секретарем райкома в По­ри. В 1921 году Калле организовал митинг протеста в связи с происходившими в Карелии событиями, и за это его арестовали. Он получил шесть лет заключения, ко­торые провел в тюрьме Таммисаари. В 1926 году Калле Сумманен, благодаря состоявшемуся обмену заключен­ными между СССР и Финляндией, приехал в Ленин­град. Здесь он был принят в трехгодичную высшую школу для национальных меньшинств. Во время учебы он женился на ингерманландке Катри Ихалайнен. В Ленинграде родились дочь Элма (в 1929 году) и сын Тайсто — 19 июня 1931 года.

Мать Тайсто, Катри (Екатерина Ивановна), была родом из деревни Муйккала Дудергофского прихода. Собственно, корни Ихалайненов были не в Муйккале, а в родовой вотчине, которая так и называлась «Ихалайсиен кюля», то есть деревня Ихалайненов. Именно оттуда взяла в приемные сыновья Аату Ихалайнена, будущего дедушку Екатерины Ивановны, одна пожи­лая супружеская пара, поскольку у них могла, того и гляди, «шляпа на пеньке остаться», то есть, попросту говоря, они могли остаться без наследника. Тайсто рас­сказывал мне, что несколько лет назад он получил письмо из Эстонии от какой-то родственницы, Ирмы Ихалайнен, которая работает там учительницей. Эта Ирма изучила свою генеалогию и установила, что она, Тайсто Сумманен и некая Аале Тюнни приходятся чет­вероюродными родственниками.

В 1933 году Калле Сумманена направили на работу в Карелию, и семья приехала следом за ним. Он стал преподавать историю в Петрозаводском кооперативном техникуме. Затем Карл Сумманен какое-то время ру­ководил финским театральным училищем, после чего работал преподавателем и парторгом педагогического училища. В 1937 году преподавание финского языка было прекращено. Карл Сумманен остался без работы. «Должности я лишился, но профессия-то осталась!» — так подумал находчивый Калле, взял пилу-лучковку и объявил семье: «Теперь пойду играть на скрипке!» — и пошел в лесорубы. Два года Карл Сумманен валил лес, работал раскряжевщиком и сучкорубом и даже, кажет­ся, на лесопилке.

В конце 1939 года финский язык опять получил офи­циальное признание, заменив карельский письменный язык. Карл Карлович Сумманен поступил корреспон­дентом в редакцию газеты «Тотуус». Война застала Калле в Реболах, вдали от семьи. Встреча с семьей сос­тоялась только в 1943 году в Подужемье Кемского рай­она, куда его, вынужденного по состоянию здоровья ос­тавить корреспондентскую работу, направили учителем истории в финноязычную неполную среднюю школу и куда приехала к нему из эвакуации Катри с детьми. В 1944 году Карл Сумманен умер. Его организм, выдер­жавший в Финляндии голодный лагерь 1918 года и 13­дневную голодовку в тюрьме Таммисаари, уже не смог выдержать длительного полуголодного существования.

В 1941 году, когда фронт стал приближаться к Пет­розаводску, Катри Сумманен вместе с 12-летней Элмой и 10-летним Тайсто отправилась в эвакуацию. Сначала на барже добрались по Онежскому озеру до Вытегры, затем по Мариинской системе поплыли на соляной бар­же. Дорога врезалась в память Тайсго навсегда: трехъ­ярусные нары в барже были забиты людьми; одни уми­рали, рождались новые. Последний отрезок пути прео­долели за три дня на пароходе, после чего эвакуирован­ных повезли на поезде — насколько рельсов хватило, а дальше на лошадях — покуда дорога не кончилась. Это и был конечный пункт путешествия — Солицкий лесо­пункт, в самой глубинке Архангельской области.