Этюды о карельской культуре

В этом сборнике опубликовано, в частности, стихо­творение, написанное в 1968 году — сразу после того, как умерла мать поэта Екатерина Ивановна Сумманен. Позднее финский композитор Тони Эдельманн сочинил музыку на текст этого очень популярного в Карелии среди финнов — как, впрочем, и в Финляндии, по моим наблюдениям, тоже — стихотворения. Во время нашей встречи в 1987 году Тайсто сказал мне, что для него это стихотворение дороже всех других. «Моя мама была настоящая ингерманландка. Она сохранила в себе все лучшие черты ингерманландских финнов: упорство, жизнерадостность, светлое миропонимание, непритяза­тельность, доброжелательность, бойкий нрав, образный, сочный язык. Лишь единственная черта у мамы отсут­ствовала: она не верила в Бога. Правда, в молодости она была верующей, но выйдя замуж за финского по­литэмигранта — «пуникки», отошла от религии».

В поэтическом сборнике «Красный мост» (1975) есть стихотворение «Вечер на Рижском взморье». В нем говорится о закате солнца, когда солнечная дорожка красным мостом ложится на воду. Этот образ подразу­мевает связь времен, соединение будущего с прошлым. Поэт недоволен оформлением обложки книги: худож­ник, по его мнению, никогда не видел, как солнечный мост перекидывается через море и исчезает. Кстати, стихи были написаны во время лечения в Юрмале.

Многие стихи сборника «Лукоморье» (1978) роди­лись летом 1975 года в доме отдыха «Таруниеми» около Сортавалы. Для больного поэта этот «Сказочный полу­остров» (так переводится название полуострова и рас­положенного на нем дома отдыха) был очень подходя­щим местом. В 1979 году он снова провел в Таруниеми полтора месяца, занимая маленький летний домик на берегу Ладоги. Он целыми днями старался находиться на свежем воздухе. Его компаньонами обычно были медсестра Сюльви Бергстрем либо знакомые петроза­водчане — финны и карелы.

В конце 1970-х годов Сумманен составил сборник своей избранной поэзии, отобрав стихи из всех девяти ранее вышедших книг (он лишь немного подправил тексты) и добавив к ним также несколько новых сти­хов. Сборник под названием «Человеческое сердце» появился в 1980 году — накануне пятидесятилетия поэта.

Следующую книгу «Зарницы» Тайсто выпустил в 1982 году. Само название сборника указывает на время рождения стихов, то есть на конец лета и начало осени. В этих стихах он размышляет о жизни, о назначении че­ловека, о судьбе.

Это были годы, когда из-за катаракты Тайсто почти совершенно ослеп. Однако поэт не перестал быть поэ­том, и стихи, оказывается, можно сочинять, ничего не видя, они даже лучше получаются, чем у зрячего, если их без конца шлифовать в уме. «Сочинение стихов ста­ло для меня сопротивлением болезни», — пояснил Тайс­то Сумманен. Правда, затруднилась переводческая ра­бота, которой он тоже любил заниматься: теперь надо было сначала выучить наизусть русское стихотворение, а потом уж, когда в уме оно примет соответствующую форму на финском языке, продиктовать кому-нибудь, кто запишет.

Приближение слепоты подгоняло поэта, заставляло торопиться. Уже много лет Сумманен вынашивал в го­лове четыре поэмы. Теперь он спешил перенести их на бумагу, пока свет совсем не померк в его глазах. «Я за­писал тексты, — рассказывал Тайсто, — но на протяже­нии нескольких лет сам не могу прочитать их, чтобы доработать». Поэмы появились в свет в 1985 году в сборнике «Кантеле декабря». Это и крупные философс­кие поэмы «Кирпичник и властелин» и «Скала двух ле­бедей». Это и многоцветная поэма «Койки» о Ленин­градской блокаде, и посвященный светлой памяти ма­тери поэта, Катри Ихалайнен, сказ о судьбе ингерман­ландской деревни Муйккала. С историей Ингерманлан­дии связана и «Баллада о Хилиппя Пелгуе и его сыне».

Хотя Тайсто Сумманен и родился в Ленинграде» своей родиной он считал все-таки деревню Муйккалу. «Для человека родина — это отнюдь не то место рожде­ния, которое записывается в паспорт и в разные доку­менты; это место, с которым связаны его самые ранние воспоминания, А мои ранние воспоминания связаны с Муйккалой. Я помню запах сырой муйккальской земли колосящуюся рожь, дожди, помню бабушкину корову, неугомонную собаку Попи, петухов и кур, расхаживав­ших по двору. Помню яблони, что росли перед домом».

Впервые в Муйккалу Тайсто привезли из Ленингра­да, когда ему было всего два года, и с тех пор до самой войны он каждое лето проводил в деревне. О Муйккале думал Тайсто и во время последней нашей встречи 20 августа 1987 года. Вообще его мысли крепко занимала Ингерманландия и особенно та активная культурная жизнь, что кипела в ингерманландских деревнях вплоть до репрессий 1930-х годов.