Это только ступени

— Наверное. Я никогда не жил в деревне. С детства я здесь, в Ростове. Если я и буду дальше писать, то про него, про его улицы, про перекрёстки, сады.

Неизвестно какой магией, но Надежда этими своими стихами разрушила какую-то плотину, словно стоявшую у Пети поперёк горла. Он заговорил с ней, и его речь стала легка и естественна. С ней ему не приходилось мучительно подбирать слова и краснеть за них.

— О, Ростов — чудесный город. Здесь так много красивых домов и люди красивые. Казачки такие симпатичные, и казаки! Вы ведь казак, Пётр?

— Отец мой был казаком. А я — не знаю, я получается — уже нет. В станице не живу, и с конём толком не умею управляться. Родня там, конечно, имеется. Вот Георгий, мой друг, тот — недавно произведён в казачьи офицеры. А сам-то, — вот смех, чистый мещанин из Нахичевани! Докторов сын, студент. Всё сейчас перемешалось.

— Да, всё перемешалось. Вот и я, орловчанка — здесь у вас, на Дону. Спасибо Наталье Ивановне, маменьке вашей, что в помощницы взяла. Век не забуду. А то нам, беженцам, тяжело работу-то найти. Всё грязь всякую предлагают. Но я нигде не пропаду! Верите? И в Париже не пропаду, если туда ветер занесёт! И я французский знаю немного. Меня учили! Вот послушайте: Je t’aime, je t’adore, je t’admire, mon chéri!11 Это пока всё, что я знаю, но остальное выучу!

И Надежда засмеялась своим заразительным смехом.

Петя, тоже невольно улыбаясь, посмотрел на неё, и ему стало странно. Он вдруг вспомнил свой предутренний сон, когда ему снилось, что он оказался в Париже, и прогуливается под Эйфелевой башней с какой-то барышней. Ну, чего только не приснится?

Надежда между тем продолжала извлекать из памяти воспоминания о своём бытии в дворянской усадьбе и о непременно светлом будущем. Переведя дух, она с задорным прищуром посмотрела на Петра и вдруг перешла на заговорщицкий шёпот:

— Пётр, а хотите открою секрет? Только обещайте хранить всё в тайне! Клянитесь! Святым Петром!

Петя нехотя поклялся. Ему не очень-то и хотелось становиться хранителем девичьих секретов. Но Надежду было не остановить.

— Однажды, на ярмарке, меня подманила к себе древняя-предревняя седая цыганка. За двугривенный она погадала мне по руке. Знаете, что она сказала? Что я непременно выйду замуж за казака, офицера! Поэтому я сюда и приехала, на Дон. Суженого искать! Вот вы говорите, что не казак, то есть казак, но не офицер. Да и сердце ваше, как сказала мне Наталья Ивановна, занято одной барышней. Значит, это не вы. — Надежда сделала задумчивую паузу, собираясь с духом. И уже обычным голосом продолжила:

— Пётр, а познакомите меня с вашим другом, Георгием? А вдруг он и есть тот казачий офицер?

Петя немного опешил. Откровенность новой знакомой смущала его. Но её обезоруживающая улыбка и манера говорить, безо всякого кокетства и притворства, с чистой, доверчивой, наивной искренностью, тронули его душу. «Ну что тут такого, что девица замуж хочет? Самый возраст» — подумал он про себя. Но тут же вспомнил вчерашнего Георгия, когда тот заплетающимся языком говорил Пете пошлости про «ночных фей с Восточной улицы», а он, Петя, не мог поверить своим ушам, так как весь Ростов знал, какие «феи» там обитают. Но Петя счёл, что его друг не мог там бывать. Наверное, это был просто пьяный трёп. И всё же…

Пётр вздохнул.

— Хорошо, Надежда, при случае, конечно, но… Сейчас ведь война идёт, стоит ли заводить знакомство с человеком, которого не сегодня, так завтра может убить?

Надежда скорчила смешную мордашку, изображая скуку и грусть и протянула:

— Ну вот, опять, война, войнааа. А жить-то когда? Потом? А вдруг она ещё тыщу лет будет? Жить-то надо прямо сейчас.

Это были почти те же слова, что Петя давеча говорил Ксении. Вдруг ему от всего сердца захотелось устроить счастье этой простой и милой девушке. Он посмотрел на неё увлажнившимися глазами и с теплотой в голосе произнёс:

— Верю, что ваша цыганка верно вам нагадала. Георгий? Почему бы и нет! Он хороший человек, мой друг. Я вас познакомлю.

Надежда от восторга захлопала в ладоши и бросилась обнимать Петю. В этот момент вошла Петина мама.

— Я вижу, вы уже хорошо согрелись чайком. Но пора и позавтракать! А потом — за работу!

Февраль 1919 г