Читаем Это вечное стихотворенье... полностью

Это вечное стихотворенье...

Сальери, мастер в высшей мере,Лишь одного не разумел:Что сочинять умел Сальери,А слушать нищих не умел.Сальери думал: он не знает,А Моцарт видел. Моцарт знал,Какая слабость наполняетНеукоснительный бокал.Сквозь лести гордую улыбку —Не просто зависть и расчет —Он видел первое: ошибку,Что спать Сальери не дает.Он отвернулся.Пусть насыплет.Да, Моцарт — бог.Бог чашу выпьет.Избыток жизни! И вовекиУбийства люди не простят.А бред о черном человеке,А прядь на лбу, беспечный взгляд…Бог может искушать судьбу.Но ведь свою! Бессмертен в вере,Суровый Моцарт спит в гробу.А что без Моцарта Сальери?

1963

Любовь

Утешь меня.Скажи мне: все неправда.И я поверю.Я хочу поверить.Я должен верить через «не могу».На отдаленном синем берегуМоей реки, зовущейся Непрядва,На камушке сидишь ты. Злая челядь —На противоположном берегу.Утешь меня.Скажи мне: все, что было,Случайность, наважденье, не закон.И я влюбленно, а не через силуТебе отвечу русским языком.Утешь меня.Чтоб впредь не попрекали.Ведь я силен.Еще сильней — со зла.И я погибну на реке Каяле,Чтоб ты, как Русь, как девочка, жила.

1963

«Люблю, когда друзья мои в Тбилиси…»

Р. Маргиани

Люблю, когда друзья мои в ТбилисиВ пылу беседы общей за столомЗаговорят, до звона речь возвысив,Своим почти орлиным языком.Я прислонюсь тогда щекой к ладони,Заслушаюсь, на лица загляжусь,Порадуюсь, что я не посторонний,Что своего молчанья не стыжусь.Что вот и сам твержу я с их же пыломНа языке, что дал мне дед-тверяк.А небо над художническим пиромЗашло за звезды… Полночь при дверях.Но все внимают листья-непоседы,И складки гор, и дуновенье трав,Как мы ведем высокие беседы,С грузинской речью русскую смешав.Я говорю о стихотворном ладе,Ликую. А пока я говорю,Сосна Мтацминды клонится и гладитПо-матерински голову мою.

1963

«Художник должен быть закрепощен…»

Художник должен быть закрепощен,Чтоб ощущал достойную свободу,Чтоб понимал, когда и что почем,Не суете, а доблести в угоду.Художник должен быть закрепощен,Как раб труда, достоинства и чести,Ведь лишь тогда, питомец мира, он,Как слово точно взятое, — на месте.Художник должен быть раскрепощен,Когда мальчонка ритмы отмеряетСвоей ручонкой — явь его и сон, —Но он тогда от счастьяУмирает.Художник знает музыку и цвет,Он никогда не бог и не безбожник,Он только мастер, сеятель, поэт.На двух ногах стоит его треножник.Одно замечу, обрывая стих,Хоть в нем одном и участь, и отрада, —В монархии подобных крепостныхЦарей-освободителейНе надо!

1963