Это вечное стихотворенье...

Я ощущал прямую связь
Меж тонким голосом ребенка
И уходившей прямо в ясь
Звездой, светившей тонко-тонко,

И одинаковость огня

Моей под ветром зыбкой лампы
С тем, за шесть станций от меня,
Туманом театральной рампы.

Я был артистом.

   Я слагал
Себя из тысячи явлений
И без раздумья полагал,
Что только мир и бог, и гений.

Что два плюс два совсем не пять.

Я растворялся в этом мире,
Чтоб сотворить его опять
Свежо, как дважды два четыре.

Чтобы итогом и концом

Моих самозабвенных бдений
Он с тем же собственным лицом
Восстал из всех несовпадений.

Я был артистом.

   В этот миг
Я строил мир, как он велит мне,
Чтоб с ним зажить в таком же ритме,
В каком живет он, милый мир.

С развалинами чувств моих

Восстановленьем расквитаться,
Стать человеком.
   И остаться
Им до скончанья дней своих.

Я слишком яростно тужил,

Чтоб утешаться чашкой чая…
А мир, как прежде, жил да жил,
Моих страстей не замечая.

Он пел, работал, ел и спал.

Но в том-то все и было дело:
Как надо мир существовал.
Земля как следует гудела.

Я, как младенец, наяву

Всплывал из пламенного мрака,
Я жил.
   Я отыскал траву,
Как заболевшая собака.

Ты снова шла ко мне лицом,

А стих, дыша росой и мятой,
Бросался в руки и во всем
Послушен был, как виноватый.

1955, 1968

Этюд II