Ева Луна. Истории Евы Луны

Всю ночь и почти весь следующий день Белиса Крепускуларио искала в своем арсенале слова, подходящие для президентской речи. Мулат следил за ней неотрывно, не спуская глаз с ее крепких ног путешественницы и высокой девичьей груди. Белиса отмела слова колючие и сухие, а также слишком цветистые, утратившие блеск от слишком частого употребления. Не подошли ей и слова невыполнимых обещаний, слова лживые и расплывчатые. Оставались ей только слова, способные затронуть мужской разум и женскую интуицию. Применив все свои знания, купленные за двадцать песо у священника, Белиса написала речь на листочке бумаги и жестом подозвала Мулата, чтобы он развязал веревку, которой ее привязали за щиколотку к дереву. Белису отвели к Полковнику, при виде которого ее охватила тревога, как и в первую их встречу. Белиса протянула ему текст речи и замерла, а Полковник смотрел на листок, держа его двумя пальцами.

– О чем, черт возьми, тут говорится? – наконец спросил он.

– Ты не умеешь читать?

– Я умею только воевать, – ответил он.

Женщина громко прочитала вслух. Прочитала три раза, чтобы клиент смог запомнить речь наизусть. Дочитав, она заметила волнение на лицах собравшихся солдат. Заметила она и воодушевление в желтых глазах Полковника: он был уверен, что с такой речью президентское кресло у него в кармане.

– Обязательно сработает, – одобрительно сказал Мулат. – Ребята вон прослушали трижды – а все стоят с открытым ртом.

– Сколько я тебе должен за труды, женщина? – спросил Полковник.

– Один песо, Полковник.

– Недорого, – заметил тот, открыв висевший на поясе кошель с остатками добычи от последнего набега.

– А еще ты имеешь право на добавку. Тебе положены два секретных слова, – продолжала Белиса Крепускуларио.

– Как это?

Она объяснила Полковнику, что за каждые пятьдесят сентаво, уплаченных клиентом, она дарит ему особое слово. Военачальник пожал плечами. Предложение его не заинтересовало, но он не рискнул показаться нелюбезным той, кто сослужила ему такую хорошую службу. Белиса медленно приблизилась к кожаному табурету, на котором он сидел, и наклонилась, чтобы передать свой подарок. И тогда он ощутил ее запах дикого животного, а еще жар, источаемый ее бедрами, и мятное дыхание, окутавшее два тайных слова, которые Белиса прошептала ему на ухо.

– Слова твои, Полковник, – сказала она, уходя. – Можешь ими пользоваться когда захочешь.

Мулат проводил Белису до обочины дороги, не сводя с нее умоляющих глаз, как потерявшийся пес. Но когда он протянул руку, желая дотронуться до нее, она осадила его потоком вымышленных слов, которые тут же охладили его похоть: он решил, что слышит ужасное проклятье.

В сентябре, октябре и ноябре Полковник выступал со своей речью столько раз, что она наверняка превратилась бы в пепел, если бы не состояла из блестящих и прочных слов. Он объездил всю страну вдоль и поперек, вступая в города через триумфальные арки и останавливаясь в самых отдаленных деревнях, где о присутствии людей можно было судить лишь по мусору на улицах. Полковник убеждал избирателей отдать за него голоса. Пока он выступал с подмостков на центральных площадях, Мулат и его люди раздавали в толпе конфеты и золотой краской выводили на стенах имя кандидата. Но никто не обращал внимания на эти предвыборные ухищрения: всех ошеломляла четкость планов кандидата и поэтическая ясность его аргументов, подкрепленных желанием исправить исторические ошибки. Впервые в жизни люди радовались. По завершении предвыборной речи солдаты палили в воздух и запускали петарды. Уезжая, команда Полковника оставляла по себе шлейф надежды, что витал в воздухе еще несколько дней, точно хвост кометы. Вскоре Полковник стал самым популярным политиком в стране. Такого в истории еще не бывало: этот человек, возникший из чрева гражданской войны и весь покрытый шрамами, говорил как профессор. Авторитет его рос, о нем писали в газетах. Журналисты приезжали издалека, чтобы взять у него интервью и потом цитировать его фразы, отчего число его сторонников и противников только росло.

– Дела идут хорошо, Полковник, – заключил Мулат спустя двенадцать дней успешных выступлений.

Но кандидат не слушал. Он повторял два своих тайных слова и делал это все чаще и чаще. Он твердил их в приступах ностальгии, шептал во сне, произносил в седле, думал о них, декламируя свою знаменитую речь, и смаковал их в минуты забвения. И каждый раз, когда в голове у него всплывали эти два слова, он вспоминал Белису Крепускуларио, и чувства его приходили в смятение. Он вспоминал ее запах дикого животного, обжигающий жар ее тела, ее прикосновение и мятный аромат ее дыхания. В конце концов он стал как сомнамбула, и даже люди из его команды стали опасаться, что он уйдет из жизни, так и не завоевав кресла президента.

– Что с тобой, Полковник? – не раз спрашивал его Мулат.

И однажды командир не сдержался и признался адъютанту, что все дело в двух секретных словах, занозой вонзившихся в его тело.

– Скажи мне эти слова! Вдруг они тогда утратят силу? – предложил верный адъютант.

– Нет, не скажу. Они только мои, – ответил Полковник.