Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Желябов, руководитель группы метателей бомб, был арестован. Да, еще интересный момент: всё это были люди молодые, меньше 30 лет. Они, конечно, кроме служения народу, как-то и жить хотели, и как-то естественным образом организация разбилась на пары: Перовская – Желябов (значит, после Тихомиров ей не понравился), Тихомиров – Сергеева, Морозов – Любатович, Саблин – Геся Гельфман. Итак, Желябов был арестован, и Перовская взяла на себя непосредственное руководство покушением. Было три метателя бомб, и когда царь ехал в карете и свернул на набережную, она махнула белым платочком, подбежал первый метатель, Рысаков, и бросил бомбу. Бомбу тоже делали специалисты-химики, которые были в «Народной воле», – Александр Кибальчич, тоже знаменитая фамилия, он перед казнью изобрёл принцип реактивного движения в космосе. Но Рысаков её как-то неумело бросил – руки дрожали. В общем, он попал в лошадей и немножко покорежил ось кареты. Тут же его схватили, царь вышел из кареты, Рысакову сделал внушение: мол, ну что, не получилось у тебя? А он был спокоен. Ведь было только пять покушений. Ну, мол, ничего, ещё два в запасе. Поэтому он себя довольно смело вёл. А в это время подбежал другой бомбометатель, Гриневицкий, буквально вплотную к царю, и бросил под ноги свою бомбу, этим смертельно ранил себя и смертельно ранил Александра II. Это в том месте, где сейчас в Питере стоит Спас-на-Крови, такой величественный собор в духе Василия Блаженного. Рысаков, надо сказать, оказался слабым и всех сдал. Сдал, кто в организации, как она организована. И начались аресты. Поймали и Перовскую, через неделю, кстати, но она из Питера не уезжала, потому что решила организовать освобождение Желябова. И однажды на Невском проспекте её опознали и схватили. Вы знаете, что шесть человек было приговорено к повешению. Правда, еврейку Гесю Гельфман, которая была беременной, не стали вешать, а отложили казнь, и она умерла где-то в тюрьме. И ребёнок умер. В общем, вся эта организация была разгромлена. А наш герой, Тихомиров, уже до этих покушений вёл себя немного странно: он уже задолго до покушений стал агитировать своих товарищей против террора, но с ним не соглашались. Тогда он попросил отпуск, но выходить из этой организации нельзя было, потому что при приёме человек давал клятву. И когда была ажиотажная подготовка к последнему покушению, он вообще не появлялся в организации, жил со своей женой Сергеевой, тоже членом «Народной воли», но она как бы далеко была, не на первых ролях. Они, кстати, венчались в церкви. И когда везли на казнь эту приговорённую к казни «пятёрку» народовольцев, он смотрел на это просто из окна своей квартиры. И вспоминают, что после покушения он надел траурную повязку, чем своих товарищей привёл просто в недоумение. Ну зачем? Ну, он говорил, для конспирации. На самом деле не так. Хотя он после покушения написал от имени «Народной воли» резкое письмо Александру III, но после, тоже находясь на нелегальном положении, с женой смог уехать за границу по чужим паспортам.

За границей он ещё несколько лет общался с местными революционерами – Петром Лавровым, всякими иностранцами. Но после с ним произошёл некий окончательный переворот, во время которого он стал верующим православным человеком, и в Париже, а затем и в России он посещал Церковь, и недаром в конце жизни он жил около Троице-Сергиевой лавры.

Кроме того, он отмёл вообще все левые идеи и с тех пор стал считать, что путь России – это путь совершенно другой. Это путь монархии, путь легальных преобразований. Капиталистическая экономика должна остаться, но надо вести работу с рабочими, улучшать их быт. В общем, вот такая программа. Он стал писать в новом духе статьи, ещё несмелые, но это повергло в шок революционное сообщество, и большинство из них решило, что он буквально спятил. Ну, не может быть такого: человек, который руководил идеологией «Народной воли», вдруг повернулся совершенно, на 180 градусов. Конечно, всякое бывает, но…

– После 90-х он решил, что они спятили?