Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Здесь мы переходим к очень интересному моменту. Дело в том, что София появляется уже в «Философии хозяйства». Как формулирует Булгаков, трансцендентальный субъект хозяйства – это София. Совершенно неожиданный поворот для читателя. Но не для самого Булгакова. Дело в том, что по своим философским воззрениям Булгаков был типичный платоник. Он признавал, что есть мир вещей, а над ним существует мир идей. Но он был больше, чем платоник: для вещей сложных, в которых участвует человек (например, хозяйство), идея должна быть одушевлённой. Эта идея, которая объемлет всё хозяйство, должна быть личностью. И она должна в себя включать всё знание о хозяйстве, весь смысл хозяйства. Эти знания она получает от Бога и передаёт их уже конкретным хозяйствующим субъектам, то есть людям. Объясняет он это так: смотрите, хозяйство – это единое целое, единый организм. Там всё согласовано друг с другом. Каждый работает в соответствии со своей маленькой целью, но, тем не менее, все эти цели собираются в одну большую цель. Это – развитие человечества, прогресс человечества. И это всё одухотворяет София. Она находится как бы между Богом и человеком. Правда, в «Философии хозяйства» – только одна глава, посвящённая Софии. Прочие главы имеют другой характер. Он ругает марксизм, обсуждает, что такое социология. Кстати, он там уже говорит, что христиане новую науку социологию, которая появляется, отрицать не должны, в ней есть смысл.

А Софии полностью посвящена его следующая книга – «Свет невечерний». Книга очень экзальтированная, где-то в стиле Бердяева написана. София там – основное действующее лицо. И уже там у Булгакова возникают догматические трудности с Софией. Он никак не может её пристроить. Что же такое София: это нечто тварное или причастное к Богу? Если тварное, то это очень низкий статус Софии, что ему совершенно не нравится. А если София включена в Бога? Но, поскольку она личность, получается четвёртая ипостась. Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой и ещё четвёртая ипостась – София. Это православная догматика очень строго запрещает: в Боге ровно три ипостаси: ни больше, ни меньше. И после он, бедняга, с этими трудностями мучился всю жизнь. Он массу вариантов перепробовал, но ни один из них не устроил ни его, ни, главное, его критиков.

Книга «Свет невечерний» выходит в 1917 году, ещё до революции. А уже через год, в 1918 году, Булгаков всё-таки добивается священства. Но в то время всё изменилось. Был Всероссийский церковный собор 1917–1918 годов, где Булгаков активно участвует. Он даже написал первое окружное послание вновь избранного Патриарха Тихона. Он на Соборе делает доклад, посвящённый проблеме Церкви и государства. Всё изменилось, и он, будучи человеком, приближённым к Патриарху, испрашивает у него благословения на священство. Но интересно, что патриарх Тихон – конечно, человек святой – неожиданно сказал ему следующее: «Вообще-то Вы нам (то есть Церкви) гораздо более полезны в сюртуке, чем в рясе. Ну уж коли Вы этого так хотите – ладно». И, действительно, это были где-то пророческие слова. Всё-таки, на мой взгляд, наиболее ценные свои работы Булгаков написал именно в сюртуке, а не в рясе, хотя он и после очень много писал.

А тогда, на Троицу 1918 года, его рукополагают в дьяконы, а на следующий день его сразу рукополагают в священника. Он служит месяц, а после едет к своим родственникам в Крым, в тот самый шикарный особняк И. Ф. Токмакова. Он там каждый год проводил лето: и сейчас лето – и он уезжает туда. Но оказывается, что он уезжает навсегда из Москвы. Доехать-то он доехал в начале июля 1918 года. А после там началась страшная заваруха (в 1918 году Киев переходил из рук в руки), и проехать обратно в Москву не было никакой возможности. Булгаков застрял в Крыму.

Крым стал опорой «белого движения». Сам Булгаков очень критически относился к большевикам, которые устроили именно богоборческий социализм. И далее всегда он очень жёстко к ним относился. И, естественно, он встроился в некие белые структуры. Одновременно стал профессором в Симферополе, служил Литургию. Но в это время он ужасно мучился. У него были метания: и просто физические – есть было нечего, и духовные метания – он чуть не обратился в католичество. Но Бог упас. Хотя надо сказать, что идея экуменизма, то есть согласия всех христианских конфессий, сотрудничества между ними, ему очень нравилась, и он был закопёрщиком многих экуменических съездов в эмиграции.

Далее, Врангеля выставляют из Крыма, приходят большевики. В это время семья Булгакова находится в Крыму, кроме сына Феди. Надо сказать, что после Феди родилось ещё два сына: Сергей и Ивашечка. Ивашечка умер после тяжёлой болезни в 4 года в страшных страданиях. Эта смерть, в 1909 году ещё, очень сильно повлияла на Булгакова. До этого он был демократом, ругал царизм, а в 1909 году он и здесь переменился, стал монархистом и считал, что царь – почти святой человек. Хотя и сознавал, что он во многом виноват в том, что в России происходит такой кошмар.