Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Бердяев был человеком экспансивным, необычайно активным, очень много писал во времена первой русской революции, второй русской революции, выходила масса его публицистических статей. В более тихие времена он писал такие наполовину философские, наполовину публицистические книги. Я вам рассказывал про Булгакова, их сотрудничество в журнале «Новая жизнь». Да, был такой эпизод. Но на самом деле сам Бердяев держался особняком, хотя окружающие этого не понимали – в то время даже шутили, что у нас есть такой философ Бергаков, то есть совмещали две фамилии. Говорили ещё лучше – Булдяев. На самом деле это люди совершенно разные и по философии, и по темпераменту. И, надо сказать, что после они жили в эмиграции, оба в Париже. Булгаков был деканом Свято-Сергиевского института, однако он Бердяева к себе в институт не приглашал, ни Боже мой. Более того, если один собирался быть на каком-то мероприятии, то другой на это мероприятие уже не ехал. Где-то они были как кошка с собакой. Тем не менее, это не мешало им всё же уважать друг друга. И Бердяев в своём журнале «Путь» – знаменитом философском журнале, который он издавал в эмиграции, – печатал булгаковские статьи. Не часто, но печатал.

1913 год. Бердяев был привлечён к суду, и обвинения были, в общем-то, тяжёлые: богохульство, ересь, неуважение к Церкви. Это потому, что он написал статью «Гонители духа». Дело в том, что в то время гремело дело имяславцев, то есть афонских монахов, которые приравнивали имя Божие к самому Богу. И вот, вокруг этого была развита целая теория, которую не приняло официальное Православие. Был большой скандал. В монастырь приезжал русский эсминец, на котором находился наш епископ, вправляющий афонским монахам мозги. Но вправить, конечно, особенно не удалось. Они были запрещены, и в их защиту Бердяев написал статью. Он всё время бросался на защиту тех, кого притесняли. В этой статье он писал, что «я, собственно, имяславие не разделяю. Но возмутительно это мракобесие. Их запрещают такими варварскими способами». Это было очень типично для Бердяева. Он всё время таким манером всех защищал. Когда уже в иммиграции начались гонения на русского философа Георгия Петровича Федотова, который преподавал в Сергиевском институте и одновременно писал политические статьи, это посчитали возмутительным, и ему сказали: либо – либо. «Либо Вы здесь преподаёте – либо Вы пишете Ваши статьи». Бердяев по этому поводу разразился страшной такой филлипической статьёй, обругал этот институт, нравы в нём. Или как уже после войны Бердяев думал, что теперь русский народ вздохнёт свободно и, в общем, будет совершенно другая жизнь. Он хотел ехать обратно в Россию. Уже, говорят, в посольстве держал бланк – осталось только заполнить. Но тут узнал, что у нас, в России, Жданов организовал гонения на Зощенко и Ахматову. Всё. Значит, поездка в Россию была отложена, и Бердяев разразился статьёй в защиту этих писателей. Я думаю, что, в общем-то, правильно, что не поехал. Он был слишком независимый человек, его бы, конечно, в лучшем случае посадили бы, а то и к стенке поставили довольно быстро. Вот. Но это было гораздо позже.

Революцию 1917 года он воспринял, в общем-то, критически. Однако не эмигрировал, остался в России, занимался там активной просветительской и философской деятельностью и одновременно писал книгу «Философия неравенства». Она была написана в основном в 1918 году, но издана позже, уже в иммиграции.

Арестовывался по делу «Тактического центра». Говорят, что его допрашивал сам Феликс Эдмундович Дзержинский. Но Бердяев был внук казака. Он не боялся никого. Он так защищал свои взгляды, что Дзержинский отвёз его с допроса домой на собственном автомобиле. Но в 1922 году он был всё-таки изгнан из России и на знаменитом философском пароходе «Обербургомистр Хакен», на котором уплывали из России и Ильин, и Франк, и Новгородцев, и ещё многие-многие известные деятели, он, значит, вместе с обеими Юдифовнами и ещё их матерью уехал сначала в Берлин а после обосновался в Париже. В Париже сначала он тоже вёл очень активную жизнь. Снимал квартиру, одновременно читал лекции, писал книги новые, статьи. После одна из почитательниц Бердяева (а у него там быстро образовались почитательницы) завещала ему небольшой домик в пригороде Парижа, Кламаре, в котором Бердяев прожил последние годы.

В 1925 году, как я уже рассказывал, он стал издавать журнал «Путь» – превосходный религиозно-философский и, где-то, социально-политический журнал. Издавал до 40-го года, вплоть до появления немцев в Париже. Журнал ежеквартальный. Вообще, кто не читал, рекомендую. Это россыпь замечательных статей. Бердяев там печатал и собственные статьи. Правда, книг там не печатал – считал, что толстые книжки неприлично помещать в журналах. Но печатал, в общем-то, всю тогдашнюю думающую интеллигенцию, за исключением И. Ильина, конечно.