Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Что это за естественный закон такой? Очень просто, три позиции: семья, государство и частная собственность. Насчёт семьи и государства спорить я не буду, и вряд ли кто будет спорить, это вещи совершенно необходимые. Ну, а насчёт частной собственности, как вы понимаете, у нас в мире, в обществе большая дискуссия. Он пишет: «Именно поэтому задача справедливого и разумного порядка совсем не заключается в отмене частной собственности – что может вести только к порабощению человека, – а (наряду с необходимыми ограничениями возможности злоупотребления ею) – в распространении её (то есть частной собственности) на всех людей, в преодолении условий, при которых есть люди, её лишенные». То есть если частная собственность будет у всех – это решение вообще всей социальной проблемы. И, кстати, это один из основных тезисов католической социальной доктрины. Там об этом очень много говорится в энцикликах пап и в прочих документах. Православное решение, которое даёт Златоуст, иное. Златоуст пишет, что общественная собственность выше частной, поэтому её Бог и создал. И христиане должны стремиться ввести в своей жизни общественную собственность. Ну а Франк всегда был сторонником частной собственности и никогда этому не изменял.

И последнее. 1939 год. Статья Франка в бердяевском журнале «Путь», которая называется «Проблемы христианского социализма». Чтобы не повторяться, я просто зачитаю цитату из этой статьи: «Сферой христианской жизни в непосредственном и подлинном смысле слова может быть только Церковь в смысле свободного любовного единства людей во Христе, а не какой-либо государственный или общественный порядок. Если теперь, за пределами этого общего соображения, мы спросим, какой строй или порядок более соответствует – в плане правового порядка – христианскому идеалу, то ответ на это не представит затруднения. С точки зрения христианской веры и христианского жизнепонимания, предпочтение имеет тот общественный строй или порядок, который в максимальной мере благоприятен развитию и укреплению свободного братски-любовного общения между людьми. Сколь бы это ни казалось парадоксальным, но таким строем оказывается не „социализм“, а именно строй, основанный на хозяйственной свободе личности, на свободе индивидуального распоряжения имуществом. Ибо социалистический строй, лишающий личность свободного распоряжения имуществом и принудительно осуществляющий социальную справедливость, тем самым лишает христианина возможности свободно осуществлять завет христианской любви».

Бердяев, редактор журнала, даже написал небольшую статейку, которую поместил под франковской статьёй. Она называется «Христианская совесть и социальный строй. Ответ Франку». В этой небольшой заметке он резко Франка критикует и говорит, что, в общем-то, социальный вопрос – это не вопрос любви к ближнему, а вопрос элементарной социальной справедливости. А справедливость эта и должна выражаться в законе, в ограничении.

Франк умирает, – он всё время болел, – в 1950 году от рака лёгких. В общем, это скоротечное такое развитие – через два месяца после обнаружения его не стало.

Это всё, что я хотел вам сказать. Теперь – вопросы.

Вопрос: А Вы согласны с этой политикой любви, что нужно так действовать?

Н. С.: Да, я с этим, в принципе, согласен. Я ещё раз говорю: нельзя любить и обниматься с каким-либо бандитом, ну нельзя, понимаете? Он только посмеётся, и всё, и вашу любовь растопчет. Надо иначе действовать. Это тоже любовь, но любовь иная. Она может быть связана и с насилием. И даже Франк говорит: вот эта любовь может быть связана даже и с убийством. Вот в таком мире, в таких обстоятельствах мы живём. Но если его не убить, будет ещё хуже, в сто раз хуже. И именно из-за этой фразы эта англичанка и не хотела на английский переводить книгу Франка.

Вопрос: Получается, что это тоже проявление любви, если, например, применение насилия и, как Вы говорите, убийства?

Н. С.: Да-да-да.

Вопрос: Убивая одного, тем самым проявляешь любовь к другому?

Н. С.: Да, это проявление любви, но вот он это называет «политика любви», это другая любовь. Но интенцией к этой политике всё-таки является любовь. Да, это тоже любовь.

Вопрос: Но Вы согласны с тем, что это является проявлением любви? Именно убийство.

Н. С.: Да. И война – то же самое.

Вопрос: Как раз с войной всё понятно.

Н. С.: Ну, а то же самое и в других ситуациях. Вот он так считал. Ну, и я вижу, что, да, прав человек. Прав.

Вопрос: А то, что «подставь другую щёку»?

Н. С.: А понимаете, дело в том, что другую щёку вы подставляете свою. А вот подставлять другую щёку ближнего – это значит вот продать его. Вот так поступать ни в коем случае нельзя. Свою – пожалуйста, да, сколько угодно.

Вопрос: Но тогда в чём здесь «политика любви», когда можно проявить какое-то насилие?