Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Проповеди его в одной компании, в другой, третьей, всякие там сборища интеллигенции – а тогда Оттепель наступила, было много брожения, всяких встреч – и, конечно, такая его деятельность была замечена органами и не оставлена без внимания. Так вести себя в Советском Союзе в 60-70-х и после годах было нельзя. А Шиманов познакомился со всеми тогдашними диссидентами: с Буковским и т. д., полно было рядом с ним известных диссидентов. Но диссиденты делились на две группы: одни были либерально-прозападные, а другие – религиозные, православные. Такие тоже были, но в значительном меньшинстве. Конечно, Шиманов принадлежал ко второму разряду и знал эту публику великолепно. Я потом кое-что расскажу о некоторых личностях того времени, достаточно известных, с которыми он был знаком.

После определённого периода слежки и вызовов на Лубянку Шиманова посадили в больницу имени Кащенко. Это был страшный период его жизни. Там он пробыл 20 дней или больше, и чудом ему удалось оттуда выскочить.

Как он там жил, он описал в своей книжке, которую он назвал «Записки из красного дома», конечно – по аналогии с Достоевским, с его «Записками из мёртвого дома». Он их издал – отпечатал самиздатовским способом на машинке в 14-ти экземплярах, – и раздал своим знакомым. Но перед этим он полгода домой не являлся, жил на квартирах своих знакомых. Потому что он был уверен, что это сбой в системе, и его обязательно заберут ещё раз и уже с концами. Эта книжка – «Записки из красного дома» – совсем не толстая, 50–60 страничек. А сейчас я вам показываю книгу Шиманова, которую он сам издал в 90-х годах. Но, поскольку название красивое, то вся книга тоже получила такое название. Так вот, там очень едко и с фотографической точностью описывал, как он сидел в психушке, какие разговоры были с врачами. Как они ему намекали: «Знаете, Геннадий, Вы должны это дело бросить. Потому что только в этом случае мы Вас отпустим. Сами понимаете, перспективы у Вас неважные. Ну, мы Вам вколем, и у Вас изо рта слюни потекут. Мы это дело будем корректировать седативными таблетками и, вообще, найдём способы. Так что дела Ваши плохи». Правда, из книги не совсем понятно, как Шиманова всё-таки отпустили. Но отпустили.

И вот эту книжечку – «Записки из красного дома» – кто-то из шимановских знакомых переслал за рубеж. Там за неё ухватились, перевели. Причём перевели на несколько языков: как же, обличение советского строя, антисоветчина. Хотя там не было антисоветчины никакой. Её поделили на главы, стали передавать по ВВС кусочками, по «Голосу Америки». И Шиманов благодаря этому прославился, это был звёздный час известности Геннадия Михайловича. О нём стали говорить как о правозащитнике, его начали цитировать. А, надо отметить, в этой книжке проявился его талант писателя; 50 страничек, я вам советую прочитать, она в Интернете есть. Но он никогда не хотел стать писателем, потому что его всегда увлекал именно круг идей, а не художественное творчество: человек искал истину. После появились его три письма Никите Струве – очень едких, сильных, в которых он критиковал ряд антирусских статей, которые появились в «Вестнике РХД» (Струве был редактором этого журнала) – статей, по сути дела, антирусских, антиправославных. Шиманов возмутился, написал такие яркие письма, они тоже пошли в самиздате. В общем, Шиманов стал величиной. Его цитировали, и цитировали разные люди: цитировал иеромонах Серафим Роуз, цитировал митрополит Иоанн (Снычёв) и так далее.

Шиманов, параллельно с самообразованием, стал писать статьи, стал сотрудничать с нелегальным, конечно, самиздатовским журналом «Вече», редактором которого был ныне здравствующий Владимир Николаевич Осипов. Журнал – самиздатовский, диссидентский, но православного крыла диссидентства. За эту деятельность, в конце концов, Осипов дважды сидел в лагерях. Но Шиманов такой участи избежал: его имя слишком было на слуху, и его арестовывать было как-то уже невыгодно. Поднялся бы на Западе скандал, шум. И не стали с этим делом связываться.