Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Н. С.: Можно. Ну, если вы найдёте другое решение – что ж, в общем, это хорошо тоже. Но в каждом случае это, в общем, рецептов здесь нет. И, кстати, Франк говорит, что граница между светом и тьмой, – она невидимая, её нельзя пощупать, сказать: вот от сих – тьма, а дальше – свет. Что эта граница всегда проходит где-то по самым глубинам человеческой души. Он не говорит, на самом деле, что Церковь – это сплошь свет, а этот мир – сплошь тьма. Нет, он более глубок здесь.

Вопрос: Николай Владимирович, а вот идеи Франка сейчас поддержку какую-то имеют среди церковных деятелей?

Н. С.: Да, в общем, его не особо, но всё-таки любят. Дело в том, что Франк никогда не впадал в ересь. Он именно рассуждал насчёт христианства и насчёт его глубинных идей. Но, в отличие от Булгакова, Бердяева, Соловьёва, которые что-то там придумывали такое еретическое, у него этого нет. Вот он как-то мастерски этого избегал. Поэтому любой христиан может, не смущаясь, Франка читать, но понимать это чтение – ой-ой-ой. Дело в том, что если Бердяева можно с любого слова – раз, открыл книжку на произвольной странице – и читаешь, разинув рот. У Франка так нельзя. Его любая книга – это одно большое рассуждение, и если начинать где-то с середины – будет непонятно. Он тщательно выстраивает это изложение, очень последовательно развивает мысль, все боковые ответвления мысли, – он тоже по ним проходит. В общем, это такое интеллектуальное чтение, не для всякого, честно говоря.

Вопрос: А у него тьма, она ведь тоже в Боге, да?

Н. С.: Это у Бердяева тьма в Боге. Может быть, у Кургиняна тьма в Боге.

Вопрос: Ну, если даже у Ареопагита тьма в Боге. Даже у отцов Церкви.

Н. С.: Понимаете, это другая тьма. У этих ареопагетиков эта тьма – апофатика. То, что Бог непостижим. А у Иоанна тьма – это грех, непросветлённость бытия.

Спасибо за интересные вопросы, за то, что вы меня слушали.

19. Геннадий Михайлович Шиманов. Рассказ о философе-праведнике

Сегодня я расскажу об очень значимом для меня человеке, человеке удивительном – Геннадии Михайловиче Шиманове. Кстати, перед нашими встречами он всегда читал именно «Отче наш», потому что там были такие слова: «Да бу́дет во́ля Твоя, я́ко на небеси́ и на земли́». То есть святая воля Господа должна осуществиться и на Земле, как на Небе. И, в общем, это было его девизом.

Удивительна судьба этого человека. Родился он в 1937 году. Его отец, пламенный коммунист, погиб весной 1945 года под Будапештом. Мать, такая скромная, тихая, сначала – комсомолка, потом – православная (я её хорошо знал), – воспитывала сына, конечно, в советских традициях. Но немного удивлялась его необычному стремлению к Истине.

Вроде обычный советский паренёк. Но в 9 классе случилось неожиданное – он влюбился, причём очень сильно и совершенно безнадёжно. Мир для него померк и перестал существовать. И он решил покончить с жизнью. Поскольку он был человеком очень цельным, то долго бы с этим делом он не тянул. Но вдруг в его сознании какой-то вкрадчивый голос ему сказал: «Геннадий, ты не совсем прав. Если ты себя убьёшь, то как ты будешь искать Истину? Давай вот как сделаем: подожди десять лет. А за это время узнай жизнь по-настоящему, а там мы вернёмся к этому вопросу». И удивительно: он, человек совершенно тогда ни во что не верующий, вдруг этому голосу поверил. «А действительно, что я теряю», – подумал он и сделал неожиданный жизненный поворот: за месяц до выпускных экзаменов он бросил благополучную московскую школу и уехал в Сибирь валить лес. Поступок совершенно дикий, который никто не понял, но вот для него он был необходимым. Этот период он описал в своих воспоминаниях – есть у него заметки юности, – и, надо сказать, жизнь там была очень суровая во всех отношениях, и в моральном тоже.

После – армия. Потом он возвратился в Москву, стал работать то охранником, то лифтёром, то сторожем, лишь бы у него было время ходить в библиотеки – а в Москве 50-60-х годов было очень легко записаться во всевозможные библиотеки. Там он брал книги и искал истину, набирался ума.

Там образовалась какая-то компания, знакомые, которые в курилках бесконечно обсуждали разные вопросы. И однажды – это было в 1962 году – в Ленинской библиотеке, или в «иностранке», он взял протестантский журнал; оказывается, можно было взять журнал и его полистать. Он начал листать и напал на страничку, где большими буквами было написано: «Христос воскрес!». И с ним случилось совершенно неожиданное: вдруг он мгновенно понял, что да, это не легенда, а в самом деле, буквально, воскрес Христос. И это меняет вообще все оценки, всю жизнь. В этот момент он нашёл истину и стал христианином.

Он быстро понял, что Православие ближе к истине, чем все остальные конфессии, стал православным и, поскольку он был человеком общительным, стал проповедовать свои новые убеждения в разных компаниях.

Вообще он никогда никого не боялся. Это было его замечательное свойство – вот не боялся, и всё, и всегда говорил то, что думает.