Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Н. С.: Да. Я немножко об этом упоминал. Он спорил со славянофилами. От этого осталось мало, так сказать, литературных памятников. Несколько его записок с замечаниями на славянофильские статьи. Но, безусловно, и в доме на Басманной, и в салонах они спорили, и, в общем-то, это отразилось на самих славянофилах, на творчестве Хомякова, в частности. Хотя Достоевский очень так критично вспоминает о Чаадаеве. Он просто замечает в «Записках…»: «Эта гадкая статья Чаадаева». Владимир Соловьёв, на удивление, тоже достаточно мало говорит о Чаадаеве, хотя, в общем-то, их мнения похожи. Чаадаев апологет католичества так же, как и Соловьёв. Хотя он истым католиком не был, причащался у нашего обычного православного священника. Но, тем не менее, католичество – это религия западной цивилизации, – и, естественно, он её уважал.

Вопрос: А ссылался он в своих работах на какие-то фундаменты, хотя бы западные? Ссылки были?

Н. С. Нет.

Вопрос: Не ссылался?

Н. С.: Ну, он ссылается на немецкую философию, он её уважает. Шеллинг. Гегеля он, по-моему, тогда не знал толком, я не встречал ссылок. Хотя, безусловно, он западную немецкую философию знал.

Вопрос: Ну а какие-то его воспоминания об этом остались? Вот с чего он вышел сам? Тот же Пушкин, например, очень часто упоминал западную литературу, того же Байрона например, и не хуже знал западную литературу и философию.

Н. С.: Видите, на самом деле литературное наследство Чаадаева небольшое. Вот эти «Философические письма», «Апология сумасшедшего», какая-то записка Бенкердорфу и письма. Писем, надо сказать, сохранилось не очень много. Я, конечно, не профессионал, не знаток Чаадаева. Но кое-какие письма читал. Он в основном в них излагает свою теорию о христианской истории и истории вообще.

Вопрос: А про фундамент он мало говорит?

Н. С.: Да. Мне кажется, что так.

Вопрос: Спасибо большое за лекцию. У меня такой вопрос возник из биографии. Я смотрю, что какой-то перелом у него – вот этот бунт в полку. Соответственно, потом он императору что-то сказал, ведь был же разговор. А через три года он уезжает в Европу, да? А с чем это было связано? Может быть, там что-то такое произошло, что его надломило? Может он подумал, ну, раз такое возможно, значит, действительно, что-то со страной не так. Нет таких данных?

Н. С.: Нет. Понимаете, наши советские историки думали, что, да, бунт в полку. Но никакого бунта не было. Там было просто некое неудовольствие солдат, они однажды не подчинились приказу. Но никакой стрельбы, ничего подобного не было, всё тихо, мирно. Так что вряд ли бунт в Семёновском полку на Чаадаева так повлиял. Что на него повлияло, – никто толком не знает. Есть разные мнения на этот счёт, и всё домыслы сплошные.

– Ну, просто похоже, что такую аналогию можно провести, потому что по тем временам неподчинение целого полка – это серьёзно. Не зря император потребовал доклад, это очень серьёзно.

Н. С.: Ну да, это событие было. Сразу расследование, сразу послали разобраться и доложить императору. Но стрельбы и поножовщины, уверяю вас, не было там.

– Ну, наверняка какая-то подлость была, что вряд ли люди как бы вот прямо уж совсем без повода. Ну, понятно, что тайна окутана мраком. Спасибо большое.

Вопрос: Скажите, пожалуйста, он Гегеля не знал, да?

Н. С.: Мне так кажется.

Вопрос: Просто, может быть, его такие взгляды исходят из гегелевской философии? Так как Гегель как раз считал западную мысль, вообще западную цивилизацию, самой прогрессивной в истории. Гегель вообще место России не отводит, вообще не указывает, что есть какая-то страна Россия. И, может быть, если Чаадаев знал немецкую философию классическую, то как раз опирался на подобные суждения?

Н. С.: Понимаете, я насчёт Гегеля не знаю, честно говоря. Хорошо Чаадаев знал Гегеля или не очень хорошо – врать не буду, не знаю. Но мне кажется, он всё-таки больше опирался на учение конкурента Гегеля – на учение Шеллинга, которого он действительно штудировал, уважал. В общем, одна из целей его поездки в Европу была – обязательно встретиться с Шеллингом.

Вопрос: Николай Владимирович, я хотел бы ещё раз уточнить. Правильно ли я понял, что Чаадаев был православным человеком?

Н. С.: Да.

Вопрос: И при этом его как бы философский подход, его новаторство были связаны с мыслью, что православие оказывает на социум…