Евгений Евтушенко. Все стихи

Помню дальнюю балку,
мостик ветхий, гнилой
и летящую бабу
на кобыле гнедой.
В сером облаке пыли,
некрасива, бледна,
«Человека убили!» —
прокричала она.
Я забыть не сумею,
покуда живу,
как бежали за нею,
бросив косы в траву.
Он, печальный и странный,
лежал за бугром
с незаметною раной
под последним ребром.
Был он кем-то безвинно
из-за денег убит…
Помню темную глину,
слышу цокот копыт.
Бабу в облаке пыли
вижу я и во сне.
«Человека убили!» —
крик истошный во мне.

Трудно жить мне на свете,

трудно слышать тот крик.
К человеческой смерти
я еще не привык.
Не однажды я видел,
как о том ни тужи,
незаметную гибель
человечьей души.
И в товарище старшем
среди суеты
мне угадывать страшно
неживые черты.
Видеть это не в силе.
Стиснув зубы, молчу.
«Человека убили!» —
я вот-вот закричу.

1957

Евг. Евтушенко. Взмах руки. Стихи.

Москва: Молодая гвардия, 1962.

Черные бандерильи

По правилам корриды трусливому быку вместо обычных — розовых — в знак презрения всаживают черные бандерильи.

Цвет боевого торо —
                  траур, с рожденья приросший.
Путь боевого торо —
         арена, а после весы.
Если ты к смерти от шпаги
                  приговорен природой,
помни — быку не по чину
                  хитрая трусость лисы.
Выхода нету, дружище.
                  Надо погибнуть прилично.
Надо погибнуть отлично
                  на устрашенье врагам.
Ведь все равно после боя
                  кто-то поставит привычно
краткую надпись мелом:
                  «Столько-то килограмм».
Туша идет в килограммах.
                  Меряют в граммах смелость.
Туша идет на мясо.
             Смелость идет на рожон.
Глупо быть смелым, если
                    это ума незрелость.
Глупо быть трусом, если
                  ты все равно окружен.
Что ты юлишь на арене?
             Ты же большой бычище.
Что ты притворно хромаешь?
                    Ноги еще крепки.
Эй, симулянт неуклюжий…
                   Были тебя почище —
всех в результате вздели
                  в лавке мясной на крюки.
Кинься космато навстречу
            алчущей банде — или
скользкие бандерильеро
                на утешенье толпе
черные бандерильи,
         черные бандерильи
факелами позора
           всадят в загривок тебе.
В чем же твой выигрыш, дурень?
              В жалкой игре с подлецами?!
Тот, кто боится боя,
            тот для корриды негож.
Тощие шлюхи-коровы
            нежными бубенцами
сманят тебя с арены,
                  ну а потом — под нож.
Раз все равно прикончат,
             пусть уж прикончат, потея.
Пусть попыхтят, потанцуют
                   балеруны мясников.
Будь настоящим торо.
                  Не опустись до паденья
этой толпы, состоящей
             сплошь из трусливых быков.
Много ли граммов отваги
                    миру они подарили?
И задевают за стены,
                  шторы и косяки
черные бандерильи,
             черные бандерильи,
будто в дрожащие шкуры,
                  всаженные в пиджаки.

1967, Севилья — Москва

Евгений Евтушенко.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.

Что заставляет крановщицу Верочку…