Еврейскiй вопросъ

Увлеченiе Спинозою принадлежитъ къ исключительнымъ явленiямъ въ жизни поколѣнiй 19-го столѣтiя, именно въ Германiи въ области университетской философiи. Учащееся юношество тѣмъ труднее разстается съ этимъ, привитымъ ему предразсудкомъ, что iудейская реклама не дремлетъ, чтобы съ привычною ей наглостью нѣкогда отвергнутымъ соплеменникомъ воспользоваться ради вящаго прославленiя и возвеличенiя избраннаго народа. Вотъ уже цѣлое столѣтiе какъ восходъ еврейства и ведомая имъ, не очень скромная, пропаганда всего еврейскаго достигли того, что Спиноза болѣе и болѣе выдвигался на первый планъ. Отсутствiе критическаго дара у философствующихъ профессоровъ, каковы Шеллингъ и Гегель, сделало свое дѣло. Как ни заслуживаѣтъ Спиноза, чтобы та порцiя настроенiя, представителемъ котораго онъ былъ, была засчитана ему вдвойнѣ, и чтобы, соотвѣтственно этому, ему отведено было въ исторiи философiи место между философами настроенiя, однако, схоластическiя глоссы о немъ профессоровъ касаются, наоборотъ, лишь его религiозной и схоластической сторонъ. И современные iудеи ищутъ у него только своей религiи, но она должна быть съ философскою окраскою. Послѣ всего того, что было пущено въ обращенiе о Спинозѣ iудеями и нѣмецкими университетами, въ послѣднiя десятилѣтiя никому, кто еще не вполнѣ эмансипировался отъ влiянiя обоихъ этихъ элементовъ, нельзя было для исторической оцѣнки этого iудейскаго философа найти правильную мѣрку. Но эта трудность вполнѣ устранится, разъ придадутъ большее значенiе отреченiю Спинозы отъ своего племени, и, напротивъ того, совершенно откажутся искать у него философiю, которая стояла бы выше религiи. Затѣмъ, никогда не слѣдуетъ забывать, что его произведенiя совершенно ненаучны, что, напротивъ того, онъ далъ несомнѣнныя свидѣтельства того, что для своей философiи онъ не въ состоянiи былъ сдѣлать какое-либо употребленiе изъ существовавшихъ точныхъ наукъ. Что за честь для народовъ и, въ частности, для нѣмецкаго народа въ томъ, что вмѣсто того, чтобы Cпинозѣ за все, что имѣется у него хорошаго и дурного, было воздано по заслугамъ, рѣшающiй голосъ оставлять за современнымъ iудейcтвомъ, съ его масштабомъ и съ его отмѣннымъ наглымъ cлавословiемъ? Извергнутаго ими изъ своей общины Спинозу они хотятъ теперь обобрать; мы же просто убѣждаемся въ томъ, что iудеи ни въ религiозномъ, ни въ моральномъ отношенiи, не могутъ отрешиться отъ самихъ себя и отъ своихъ свойствъ, и объ истинной наукѣ не имѣютъ никакого понятiя даже тамъ, гдѣ это было бы всего нужнѣе. Стать въ личной жизни монахомъ, видѣть главную цѣль въ философскомъ самоудовлетворенiи, не обращать никакого вниманiя на другихъ, а потому и на пропаганду своихъ мыслей или, самое большее, видеть въ ней средство для личнаго, — въ отдаленiи отъ всѣхъ, — удовлетворенiя своего я, — этотъ тончайшiй и высшiй эгоизмъ, но потому-то и являющiй собою лишь болѣе заостренное самолюбiе, — вотъ что было ядромъ и сутью того, что называютъ и что называемъ и мы спинозовскимъ отреченiемъ отъ мiра. Итакъ, резигнацiя была, но лишь ради того, чтобы низшаго сорта эгоизмъ заменить высшимъ, но никакъ не ради того, чтобъ стремиться къ блаженству, въ сознанiи хоть чѣмъ-либо содѣйствовать счастью человѣчества.