Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Итак, хорошие вести; где же сам Гилл? «Он размещает войско», – отвечает слуга. Подробности тактического характера не интересуют Алкмену:

Об этом весть он, верно, шлет не нам.

Кому это – «нам»? Алкмене и Иолаю, дело ясно. Пусть бы еще Алкмене; на то она – женщина, «война же мужей озаботит», как о том сказал еще Гомер («Илиада»). Но – Иолай! Опять старый витязь слышит, что он – ничто, и этот раз – из уст старухи. Нет, это слишком.

Здесь начинается перерождение его духа. Он расспрашивает слугу; один за другим сыплются воинские вопросы, следуют воинские ответы о числе своих и врагов, о расстоянии между ними, о построении. Чем далее, тем более старый воинственный пыл охватывает соратника Геракла; годы забыты:

И я с тобой. У нас забота та же —
Друзьям помочь, как требует наш долг.

Так и в начале Пелопоннесской войны старый Формион, соратник Перикла, стряхнул свою старость и пошел воевать за Афины – такие слова слушались тогда иначе, чем они читаются теперь.

Он уходит, предстоит бой, четвертый стасим, естественно, посвящен молитве. Стоит его прочесть даже и теперь:

Зевс за нас! Мне не страшно:
Зевс за правду воздаст нам!

Вот она, «языческая» культура! Конечно, и это место, и многие другие в нашей трагедии должны быть читаемы с постоянной мыслью о бушующей за стенами Афин войне: тогда они заживут совсем особой, могучей жизнью.

Все же Иолай уже более на сцену не вернется, его заменяет отныне Алкмена, и это – не к выгоде трагедии. Она – и женщина, и старая; вся ее жизнь была цепью страданий, и виновником всех этих страданий был Еврисфей. Теперь эти страдания завершились утратой внучки; с горем нарастала и злоба, создававшая на дне ее души бешеную мстительность. И в этом отношении Алкмена предваряет Гекубу.

К ней – в пятом действии – возвращается слуга; цель его возвращения – рассказ о победе. Самое чудесное он сообщает первым: милость богов посрамила неверие хора, его насмешливое «не видать тебе юности дважды!» – помолодевший духом герой стал божьим чудом молод также и телом.

Рассказ о битве на этот раз интересует и Алкмену. Предшествует ей вызов Еврисфея Гиллом на единоборство, отклоненный малодушным тираном; интересный мотив, перенесенный Еврипидом или его предшественником из последних лет Гилла в этот его первый бой. Согласно исторической легенде, действительно, первая попытка Гераклидов вернуться в Пелопоннес последовала еще при Гилле; он тогда, стоя на Истме, вызвал лучшего из пелопоннесцев на поединок из-за земли. Вызов принял Эхем Тегейский; Гилл в поединке пал, и Гераклиды должны были вернуться обратно.

Здесь Пелопоннес молчит; наступает битва. Для нее, как мы видели, Еврипид мог использовать два географически различных варианта, марафонский и афинский; по первому она начинается у Марафона и враги отступают на Паллену и Гаргетт. По второму она происходит в Мегариде у Скироновых скал. И мы не верим глазам своим, видя, что афинский поэт механически соединил оба: что у него Иолай, завидев Еврисфея у Паллены, настигает его у Скироновых скал. Хотелось бы верить, что здесь что-то неладно.

Но обратимся к другому чуду, гораздо более красивому. Завидев тирана:

                                    Мольбы
Он жаркие вознес к отцу бессмертных
И Гебе, чтоб ему на день один
Они вернули молодость и дали
Врагам отмстить… И тут готовься весть
О чуде услыхать, царица. Только
Окончил он молитву – две звезды
Поверх ярма сверкнули, колесницу ж
Одела ночи мгла. Нам мудрецы
Так объяснили, что то были – Геба
И твой, царица, сын. И вот внезапно
Рассеялся туман густой и мы
Увидели того же Иолая,
Но только молодым героем, силы
Исполненным нетронутой.

Мы неожиданно попали в атмосферу сказки. Геба сама – вечная молодость; она же и дарит молодостью. Гераклу она – обетованная жена; если она осчастливила своими дарами старого соратника Геракла, то, значит, обет исполнен, – значит, Геракл стал ее супругом, – значит, он гость олимпийской трапезы, он бог. В этом великое значение новой, благой вести – и прежде всего для его матери, для Алкмены:

О Зевс! Ты поздно взор свой обратил
На бедствия Алкмены; но тебя
Благодарю я все ж за милость. Знаю,
Что сын мой средь богов

– да, ныне знаю;А раньше мне не верилось…