Европа во мне. Как не потерять себя в новых странах, условиях и ролях

Мы взяли свои лепешки и стали отходить от очереди. Женщина пошла вдоль по улице, и я по инерции тоже. Она прошла двадцать шагов – и остановилась у решетки двора, за которой цвела магнолия. Я наблюдала за ней: черные вьющиеся волосы, широкие брови – типичная итальянка.

Она встала напротив цветущего дерева и только тогда развернула пьядину, чтобы съесть ее с видом на эту белоснежную весеннюю нежность с розовым подтоном.

Или вот компания, собравшаяся на пикник в парке. Я пробегала мимо них рано утром и заметила что-то ярко-оранжевое в траве. Подбежав ближе, я смогла рассмотреть маленькую механическую соковыжималку, всю в мякоти апельсина. Эти люди взяли ее с собой, чтобы выпить свежевыжатый сок на природе.

Точно так же француженка, купившая сэндвич в булочной Paul, садится на бордюр с видом на замок со стеклянной пирамидой – Лувр. Она отодвигает бумагу, в которую завернут ее бутерброд, делает укус и закрывает глаза от блаженства.

Кстати, о французах. Однажды моя подруга Таня, работавшая как раз в отделе маркетинга сети этих булочных, летела в самолете со своим коллегой. Они летели в Казахстан местными авиалиниями – AirAstana, бизнес-классом. Для этого высокого манерного француза в прекрасно сидящем на нем костюме, с платочком, торчащим из пиджака, этот опыт был новым. Они сели в кресла – и им сразу же предложили соки и воду. Люк еще не закрыли, люди продолжали посадку, а этот француз, манерно жестикулируя, вдруг сказал стюардессе:

Нет-нет. Принесите нам два бокала шампанского, пожалуйста.

Когда шампанское появилось на подносе стюардессы, он дал один бокал Тане, а другой взял себе и чокнулся ими:

Тань, если нам суждено умереть… мы хотя бы выпили до этого шампанского!

Французы называют это art de vivre[13]. Неаполитанцы – sap campà. Это выражение означает, что вы умеете… жить.

Не торопиться, организовывать для себя красоту в любой ситуации, есть с удовольствием и позволять себе просто посидеть на улице, смотря вдаль или на луну.

Если у вас есть деньги – вы владеете искусством тратить их на то, что приносит радость. Ходите на яхте или имеете какое-то другое хобби, путешествуете, покупаете красивую и качественную одежду. Не бережете их, а тратите со вкусом и вниманием к себе.

Sap campà – это комплимент. Это не «шмоточница» или «мещане», а восхищение тем, как вы обходитесь со своей жизнью.

Я часто вспоминаю историю, которую то ли прочла, то ли услышала от кого-то более десяти лет назад. Детали ее стерлись, источник потерялся – но чувство, порожденное ею, живет у меня в сердце.

Кто-то из наших был приглашен на свадьбу к греческой паре. Красивая невеста, церковь на острове, венчание… И вот над морем и столами, накрытыми для праздника, восходит полная луна – медленная, огромная.

Вот это воспоминание будет у вас! – говорит невесте русский гость. – Такая луна, как будто специально в вашу честь!

Да, – соглашается невеста. – Я именно так и хотела. Я еще год назад, когда мы выбирали время для свадьбы, посмотрела лунный календарь и выбрала ночь полнолуния.

Создать время, чтобы сделать себе красиво. Посвятить этому внимание. Пригласить полную луну на свадьбу. Захватить бокалы для вина в путешествие. Накрыть стол скатертью, не волнуясь о пятнах, которые могут на ней остаться. Sap campà.

Мой терапевт говорит: человек выздоравливает не тогда, когда он знает и понимает свою травму, а когда он стремится к хорошей жизни. Иными словами, когда он совершает этот выбор: жить хорошо.

У нас есть культура боли, – говорит он. – Но у нас почти нет культуры хорошей жизни.

И я вспоминаю, как пришла впервые к французскому доктору. Была зима, а у меня был отпуск – и я полетела на юг Италии, посмотреть на зимнее море, на улицы без туристов. В последний вечер перед возвращением я снова заказала морепродукты – и в моей тарелке нашлась ракушка, спровоцировавшая пищевое отравление. Я еле-еле долетела до дома и, понимая, что завтра работать не смогу, отправилась к терапевту за больничным.

Дверь открыл совершенно белый доктор: низенький, улыбающийся, в белом халате и с седой головой. Как я узнала после, это была его последняя рабочая неделя: он выходил на пенсию.

Сверяясь с текстом на французском, который я заранее составила и сохранила в телефоне, я рассказала ему, что отравилась.

Вы были в Италии… – он посмотрел на меня вопросительно.

Oui.

Зимой, в феврале…

Oui… – неуверенно подтвердила я.

Гуляли там вдоль моря и ели свежие, ничем не обработанные морепродукты…

Oui… – мне стало неловко. Я почувствовала себя праздным человеком, поехавшим в отпуск тогда, когда все работают, да еще и совершенно не заботящимся о своей безопасности. Тело мое вспомнило всех докторов, в спешке проговаривавших мне список запретов, или переспрашивавших «ну а чего вы хотели?», всех друзей, произносивших будто с упреком «ну, ты-то уехала, тебе легко…»…

Вы любите жизнь! – воскликнул седой доктор. – Вы любите чувствовать ее полноту! Путешествовать, пробовать новое!

Я рассмеялась: Oui, oui!

Конечно, я выпишу вам больничный. После отдыха иногда нужен отдых!