Европейские мины и контрмины

Наполеон с удивлением рассматривал это странное лицо, застывшее, словно маска.

Потом Наполеон сел, указав на стул, и сказал с едва заметною улыбкой:

— Я с удовольствием был готов принять вас, так как князь Меттерних много рассказывал мне о вашем своеобразном и новом воззрении на положение в Европе.

— Позвольте мне, ваше величество, объясняться на моём родном языке, — сказал мистер Дуглас. — Мне известно, что ваше величество свободно владеет им, а я не настолько знаю французский, чтобы изложить свои идеи.

— Мне очень приятно, — сказал император на чистейшем английским, — разговаривать с вами на языке вашего отечества, которое так долго оказывало мне благородное и великодушное гостеприимство.

— Я покинул Англию, — сказал мистер Дуглас громким голосом и с однообразным патетическим выраженьем, устремив на императора пристальный взгляд, — потому что совершившиеся события, нарушив строй Европы, приготовят вместе с тем гибель христианства, если не восстанут державы, имеющие своим призванием быть представительницами и защитницами христианского принципа.

Император молча и внимательно смотрел на него; казалось, он не знал, что отвечать на это вступление.

— Державы эти следующие: Англия — представительница позитивной евангелическо-протестантской церкви; Франция и Австрия, защитницы католичества, и Россия, представительница восточного христианства, — говорил далее мистер Дуглас. — Все эти державы имеют общий интерес: соединиться и сломить прусскую силу, которая хочет подчинить себе Германию, прусскую державу, представительницу отрицательного, критического протестантизма, победа которого будет концом христианства.

Наполеон медленно крутил усы.

— Все эти державы не поняли своей задачи, — продолжал мистер Дуглас, — они дивятся и бездействуют в виду совершившихся событий и не решаются действовать, хотя настолько сильны, что могли бы привести в исполнение свою волю. Руководимая слабым правительством, внемлющим партии, которая в своём материализме стремится сохранить мир во что бы то не стало, Англия не смеет подняться и прикрывает своё недостойное бездействие принципом невмешательства. Что до Франции, то ваше величество сделало большую ошибку, поддержав Италию и не вмешавшись в дела Германии.

Глаза императора не выражали ничего, в лице не дрогнула ни одна жилка. Поглаживая бородку, он прикрывал ладонью невольную улыбку.

— Россия, — продолжал мистер Дуглас прежним тоном, — ослеплённая надеждой преуспеть на Востоке, разгневанная прежнею неблагодарностью Австрии, делает великую ошибку, поддерживая Пруссию. Одна Австрия ничего но может сделать теперь, предприняв в минувшем году борьбу без союзников. Впрочем, фон Бейст вполне сознает необходимость действовать сообща, чтобы исправить совершившееся, и я твёрдо убеждён, что ваше величество ясно сознает опасности, возникшие для Франции из событий минувшего года.

Он замолчал на минуту, как бы ожидая ответа и устремив на императора взгляд своих косых глаз.

Наполеон сидел неподвижно, его непроницаемый взор вяло и без всякого выражения встретил взгляд англичанина.

— Чтобы Франция с Австрией могли действовать сообща,— продолжал мистер Дуглас, — необходимо пробудить Англию от её летаргии и отвлечь Россию от Пруссии.

— И вы считаете это условие исполнимым? — спросил император спокойным тоном.

— Я убеждён в этом, — возразил мистер Дуглас, — и чтобы осуществить его, я решился употребить все свои силы. Исходным пунктом своих усилий в обоих направлениях я избрал ганноверского короля, который соединяет в своей особе английскую национальность и легитимное право, два принципа, посредством которых можно подвигнуть народ и общественное мнение в Англии. Там, — продолжал он, — многие недовольны тем, что правительство так безмолвно и равнодушно смотрит на свержение с ганноверского престола английского принца. Если соединить все эти элементы, если посредством прессы или с трибуны подействовать на общественное мнение в Англии, Если, тем более, приедет туда король, то…

— Вы полагаете, что король Георг возбудит там симпатию, то есть деятельную симпатию, а не одно чувство сострадания? — спросил император несколько внимательнее.

— Я убеждён в этом, — сказал мистер Дуглас.

— Но, — заметил император, наклонив голову набок, — вы упоминали о России…

— В моём плане, — сказал мистер Дуглас, — величайшая задача состоит в том, чтобы отвлечь Россию от Пруссии, и я убеждён, что это сбудется.

— А! — произнёс император невольно.

— Да, ваше величество, — сказал мистер Дуглас, поднимая руку, — я укажу в России на те опасности, которые предстоят в будущем русской империи от немецкого усиления, опасности, уже испытанные легитимным правом. Я покажу, — продолжал он с большим воодушевлением, — что Россия не нуждается в Пруссия, если придёт к соглашению с Австрией относительно вопроса о придунайских областях, а с Англией о торговле на Чёрном море.

По лицу императора мелькнуло особенное выраженье, но так же скоро его черты приняли своё обычное спокойствие, а веки ещё больше закрыли глаза.