Европейские мины и контрмины

В императорском павильоне стоял, несколько склонившись, высокий и стройный молодой человек, одетый в чёрное. Тонкое бледное лицо его было обрамлено тёмной бородой. Он пожал руку Наполеону, который сделал несколько шагов ему навстречу, потом молодой человек подошёл к императрице, приветствовавшей его дружеским кивком.

— Это шведский принц Оскар, — сказал Мединг, посмотрев в бинокль, — он здесь уже несколько дней и открывает собой ряд европейских государей, желающих видеть выставку.

Шведский принц подошёл вместе с императором к перилам павильона, Наполеон указывал рукой на равнину, казалось, он объяснял что-то своему гостю, и в первый раз улыбка осветила его усталые, измученные черты, когда он, рядом с принцем, потомком одного из сподвижников великого императора, смотрел на движущееся у его ног избранное общество прекрасной Франции, императорский трон, восстановленный им в таком ослепительном блеске.

После розыгрыша главного приза интерес к скачке остыл, большинство едва обращало внимание на последующие заезды; император вышел из павильона и разговаривал с некоторыми дамами, всюду образовались смеющиеся и болтающие группы.

— Я видел вас у кареты той прекрасной и изящной дамы, — сказал фон Венденштейн, бросив долгий взгляд на круг, средоточием которого была маркиза. Нечасто доводилось мне наблюдать такой отличный экипаж и такую прелестную, милую особу!

— Это знакомая из Италии, — отвечал граф, — которая вошла новой звездой на небосклон парижского изящного света. Если вам угодно, — прибавил он вежливо, — то я позволю себе представить вас. Пойдёмте.

Фон Венденштейн вышел из экипажа.

— Я буду вам очень благодарен, — сказал он поспешно, кланяясь графу.

— Вы хотите, граф, заключить опять в оковы моего земляка, только что избавившегося от тюрьмы, — сказал Мединг с улыбкой. — Я должен бы протестовать против этого.

— Эти оковы, — возразил граф, — без сомнения, будут приятнее, и, — прибавил он с улыбкой, — могут быть скорее сброшены. Идёте с нами? — спросил он, бросив быстрый проницательный взгляд на Мединга.

— Благодарю вас за любезность. — Советник покачал головой. — Впоследствии я, может быть, воспользуюсь этим предложением, но пока желал бы отстранить себя от всех сношений.

Граф и фон Венденштейн подошли к коляске маркизы: последняя встретила их очаровательной улыбкой, и вскоре молодой ганноверский офицер вступил в весёлый, лёгкий разговор, который завела красавица; он с увлечением поддался обаянию этой остроумной болтовни и своим произношением французских слов и своеобразными оборотами содействовал общему веселью.

Закончилась последняя скачка, император оставил свой павильон, и императорский экипаж, в котором теперь шведский принц занял место генерала Флери, поехал к Булонскому лесу. Скамейки опустели, экипажи выезжали один за другим из рядов и катились мимо каскадов к городу; в то же время экипажи, стоявшие внутри огороженного пространства, медленно покидали его, и вся эта блестящая и пёстрая толпа возвращалась в Париж, сверкающий радужными переливами на своей поверхности и скрывающий в недрах столько страшных и приводящих в трепет элементов.

— Надеюсь видеть вас у себя, — сказала маркиза Палланцони фон Венденштейну с милой улыбкой, — мы оба чужие здесь и должны поддерживать друг друга в этом громадном Париже. До свиданья, господа! — продолжала она, раскланиваясь с прочими молодыми людьми, окружавшими её карету. — Граф, могу я вас просить сесть в мой экипаж и охранять меня до Парижа?

Граф сделал знак своему кучеру, стоявшему вблизи, и сел в карету маркизы. Молодёжь отступила, лошади тронули, и, сделав последний поклон, маркиза помчалась через опустевший луг в город.

— Как вы находите молодого немца, которого я вам представил? — спросил граф, когда они обогнули большую аллею и медленно потянулись за экипажами в город.

— Премилым, — отвечала маркиза, — в нём есть что-то свежее и рыцарское — много природной изящности и почти невинной наивности, он напоминает мне… — сказала она вполголоса со вздохом.

Граф взглянул на неё сбоку.

— Вам не будет неприятно освежить это воспоминание? — спросил он с улыбкой. — А может быть, я найду в этом средство заживить раны прошедшего.

— Оставим прошедшее, — сказала она мрачно, — я отказалась от всех слабостей и буду сильна и хладнокровна.

— Но если серьёзная цель соединится с приятной забавой? — спросил граф.

Антония с удивлением взглянула на него.

— Весь мир волнуется в настоящее время, могучие сотрясения ещё не закончились, и для меня важно знать в подробностях все действующие силы и проследить их до самых первоначальных причин. Побеждённые в Германии партии развивают здесь свою деятельность; ганноверский король прислал сюда поверенного; образуется центр безмолвного и сильного действия, принимающего значительные размеры, для меня необходимо знать по возможности подробно всё, чего желают и на что надеются в этих кружках, что там делают и задумывают и как воздействуют на правительство и партии во Франции.

Улыбка играла на губах маркизы.

— И этот молодой человек? — спросила она, и глаза её метнули молнию.