Европейские мины и контрмины

— Между тем как под французским влиянием флорентийское правительство стремится усыпить национальное чувство и привлечь Италию к комбинации, которая надолго прервёт развитие национального величия и могущества, зреет измена народному делу, задача истинных патриотов состоит в том, чтобы внезапным ударом пробудить народ и указать ему цель его стремлений. Народ тотчас поймёт, где находятся его истинные интересы, правительство будет вынуждено уступить народной воле, изменники падут и, быть может, удастся завершить одним ударом всё дело и увенчать в Капитолии здание национального единства Италии. Я убеждён в удаче, — продолжал он с живостью, — в том случае, если удаче поможет ваше сиятельство, Германия будет иметь в Италии верного и деятельного союзника, всегда готового подать ей руку, чтобы уничтожить все преграды, поставляемые её объединению внутренними и внешними врагами. Я потому говорю о внутренних врагах, — продолжал он, видя упорное молчание графа Бисмарка, — что они общи обеим нациям. Папство и зависящая от него иерархия борется всеми силами против итальянского единства, менее по причине веры, потому что Италия — католическая страна и останется такой, несмотря на все либеральные идеи, волнующие народ; папство борется скорее в безумном ослеплении сохранить светскую власть, которую считает необходимой для своих особенных прав и для существенной опоры. В Риме не понимают, что папская власть была бы несравненно сильнее, если бы протянула руку национальному движению, стала во главе его и, опираясь на народ, основала новое владычество в будущем. Но этого нет, — продолжал он со вздохом, — объявлена война на жизнь и смерть между нацией и современной церковью, и пусть ответственность за это падёт на тех, кто вызвал эту войну. Но как папство противодействует итальянскому единству, дабы сохранить светскую власть, так точно и германскому единству сопротивляются по религиозным причинам — Ватикан охотно допустит Германию иметь императора, но чтобы последний был протестант, чтобы либеральный Берлин стал центром Германии, этого не допустят в Риме и не замедлят призвать на помощь все силы мрака, чтобы искоренить в Германии мысли об единстве и разжечь религиозную ненависть против опасного усиления народа.

— Мы не имеем никаких поводов жаловаться на римскую курию, — сказал граф Бисмарк спокойно, — и Пруссия, держащая в своих руках будущность Германии, имеет много патриотов в числе своих католических подданных. Итак, если прусский король лично протестант, то как глава государства он не враждебен католикам, и я, правду сказать, не вижу, почему папство могло бы сопротивляться укреплению Германии под главенством Пруссии.

— И однако же так будет на самом деле, — возразил агент Гарибальди, — в южной Германии, в народной баварской прессе, всюду царит тлетворное враждебное влияние ультрамонтанской партии; и если теперь Римская курия не занимает в этой борьбе официального места, то займёт его рано или поздно, рано или поздно спадёт маска, и вы увидите в Римской курии упорного и заклятого врага.

— В таком случае, — сказал граф Бисмарк твёрдым, звучным голосом, — я всегда буду готов принять борьбу и положу оружие не прежде того, как одолею противника. Но со своей стороны я не имею никакого основания возбуждать эту борьбу.

— Я для того только коснулся этого предмета, — сказал итальянец, — чтобы объяснить свои мысли о совместности немецких и итальянских интересов. Я позволю себе очертить путь, которым генерал предполагает пробудить нацию и разрушить преступные планы настоящего министерства. Генерал собрал совет из своих приверженцев и намерен немедленно идти на Рим, вследствие чего проснётся национальный дух, а министерство вынуждено будет следовать народной воле. Пусть Ратацци повинуется французскому влиянию, но король Виктор-Эммануил последует за народным движением и, самое главное, Франция будет поставлена в необходимость или отдать нам Рим, или вооружённой рукой противодействовать народному восстанию и тем самым лишить себя возможности вступить когда-либо в союз с Италией.

— В изложенных вами политических комбинациях много истинного и правильного; всякий государственный человек в Европе, конечно, интересуется в высшей степени указанным вами движением. Благодарю вас за доверие, но не могу не сказать, что не вижу, каким образом я могу содействовать предприятию генерала.

— Я в двух словах выражу природу содействия вашего сиятельства такому делу, которое имеет громадное значение для Германии, — сказал посол Гарибальди, — у генерала довольно войска для предприятия, ибо вся итальянская молодёжь станет под его знамёна; но у генерала нет оружия и денег, по крайней мере столько, чтоб вооружить и содержать корпус, способный к долговременному военному действию.

— И генерал ожидает от меня оружия и денег? — спросил граф Бисмарк, устремляя пристальный взгляд на посетителя, причём на его губах явилась своеобразная улыбка.