Европейские мины и контрмины

— Фрейлейн Бергер привезла вам обратно рабочие корзины, — сказала госпожа фон Венденштейн. — Ни одна не понравилась ей. Мне нужны некоторые вещи, — прибавила она, развёртывая бумажку, на которой были записаны необходимые ей покупки.

— Что угодно? — спросила Зоннтаг, подводя госпожу фон Венденштейн к прилавку и подавая ей стул.

— Очень жаль, — говорил между тем Зоннтаг Елене, — что вам не понравилась ни одна из присланных мною вещей, но, быть может, я найду в кладовой, если вам угодно будет пройти туда на минуту.

Он взял привезённый Еленой пакет и прошёл в кладовую за магазином, в которой хранился на полках разный товар — дверь в магазин осталась отворена, так что оттуда можно было видеть всю кладовую.

Зоннтаг схватил с полки несколько корзин и подал их молодой девушке.

— В пакете две тысячи талеров золотом, — сказала Елена тихо. — Этого хватит?

— Вполне, — отвечал Зоннтаг. — Надеюсь, сегодня вечером он будет спасён.

— Я должна увидеться и проститься с ним, — сказала Елена тихим, но твёрдым и решительным голосом.

— Невозможно, — отвечал Зоннтаг, бросая взгляд в лавку, где его жена занимала госпожу фон Венденштейн.

— Почему невозможно? — прошептала Елена, внимательно осматривая корзину. — Я сделаю всё, чего требует осторожность. Но прошу вас, умоляю вас, доставьте возможность ещё раз увидеться с ним.

И со слезами на глазах она взглянула на умное лицо маленького купца.

Последний задумался на минуту.

— Хорошо, — сказал он потом, — может быть, даже будет лучше, если вы пойдёте с ним из города — это не возбудит любопытства. Может быть, здесь, в девять часов вечера?

— Приду ровно в девять, — сказала Елена.

— Ещё одно, — продолжал Зоннтаг, повернувшись спиной к двери и подавая молодой девушке стеариновую свечу, — пошлите сегодня вечером эту свечу фон Венденштейну. — Но только одну эту.

Елена спрятала свечу под мантильей.

— Теперь пойдёмте в лавку. Возьмите корзину.

Зоннтаг бросил привезённый Еленой пакет в ящик и запер его. Потом они оба вышли в магазин.

— Как я рад, — сказал Зоннтаг госпоже фон Венденштейн, — что фрейлейн нашла наконец то, чего желала.

Елена с улыбкой показала корзину, которую держала в руках.

— Я также купила всё, — сказала госпожа фон Венденштейн, вставая.

Зоннтаг с женой проводили дам до кареты и подали им покупки.

* * *

Вечером того же дня лейтенант фон Венденштейн скучал в своей комнате. На дворе темнело постепенно: погружаясь в печальные мысли, молодой человек смотрел на бледную вечернюю зарю, которая слабо догорала на облачном небе.

Это был час, в который семейство Венденштейнов собиралось вокруг чайного стола, и чем яснее выступала эта картина в мыслях молодого человека, тем печальнее казалось ему настоящее его одиночество.

Он глубоко вздохнул.

— Бедная Елена, — прошептал молодой человек. — Было бы несравненно лучше идти навстречу битве, пусть даже в ней грозила опасность смерти, большая, чем предстоит мне здесь! Я припоминаю картину, представлявшую молодого человека в тюрьме, и над картиной надпись: первая четверть часа от срока в двадцать пять лет. Её напоминает мне моё теперешнее положение, однако я здесь уже целые сутки, и, — прибавил он весело, — арест, конечно, не продлится двадцать пять лет.

Снаружи загремели ключами, замок заскрипел, задвижка отодвинулась, дверь отворилась.

Вошёл старый слуга оберамтманна в сопровождении сторожа и чиновника; он принёс корзину и поставил её на стол.

— Господа и фрейлейн Елена прислали сердечный привет, — сказал он, с участием взглянув на молодого человека.

— Здоровы ли они? — спросил лейтенант с живостью. — Матушка всё ещё беспокоится, а Елена?

— Господа очень огорчены несчастием господина лейтенанта, — сказал старый слуга, — но не теряют духа и надеются, что господин лейтенант скоро освободится.

— Что ты принёс? — спросил молодой человек, с любопытством открывая корзину.

— Прошу извинить, — сказал чиновник, — я должен осмотреть каждую вещь.

Слуга вынул из корзины несколько булок, которые лейтенант разломил по требованию чиновника; потом холодное мясо, уже нарезанное ломтями, бутылку бордо и стакан; затем подсвечник, свечу и спички. Чиновник внимательно осматривал каждый предмет и, казалось, ни один из них не счёл подозрительным.

— Могу ли я вас просить исследовать и это бордо? — сказал лейтенант, подавая чиновнику стакан вина.

Чиновник колебался с минуту, потом выпил вино, сказав:

— За ваше скорое освобождение!

— Я не могу чокнуться, потому что стакан один, — сказал лейтенант весело, наполняя его опять, — но мы, солдаты, привыкли к этому, и, когда меня выпустят, я предложу вам выпить со мною бокал вина на радостях.

Вечер становился всё темней и темней.

Иоганн вставил свечу в подсвечник и зажёг её.

— Как скудно! — посетовал лейтенант. — Только одна свеча?

— Господин оберамтманн полагал, что нельзя послать больше одной; завтра господин лейтенант получит больше, если это не запрещено, — сказал слуга, вопросительно взглянув на чиновника

— Я не вижу никаких препятствий к тому, — заметил последний.

— Вот ещё и книга, — продолжал старый слуга, вынимая том из кармана.