Exemplar

Приносим глубокую благодарность кандидату филологических наук П.Д. Сахарову, оказавшему своими консультациями по исторической литургике важнейшую помощь при составлении примечаний, а также кандидату филологических наук Н.А. Бондарко (Институт лингвистических исследований РАН СПб.), взявшему на себя труд по сплошной сверке перевода с оригиналом.

«ЧАСОСЛОВ ПРЕМУДРОСТИ» И ЕГО МЕСТО В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕНРИХА СУЗО

I. Вводные замечания

Предлагаемое читателям издание имеет своим предметом немецкоязычное наследие Г. Сузо. За рамками издания осталось его единственное латинское произведение «Часослов Премудрости» (Horologium Sapientiae). Не ставя перед собой задачи полностью перевести «Часослов» и включить этот литературный опус в настоящее издание, мы, тем не менее, хотели бы представить его читательской аудитории и ввести, по мере возможности, в обиход отечественной гуманитарной науки. Указанной цели служат публикуемые ниже справочные материалы, а также составленный по главам конспект. Вместе с переводами более сотни фрагментов, размещенных в «Примечаниях» в качестве параллельных мест к «Книжице Вечной Премудрости», такой конспект позволит получить самое подробное представление о «Часослове» Г. Сузо.

II. Атрибуция «Часослова»

Прежде всего, встает вопрос о принадлежности «Часослова» констанцскому мистику — вопрос вовсе не праздный, поскольку сам автор, как заявлено в прологе, хотел остаться «в этом сочинении по имени и как человек неизвестным» (Seuse 1977: 370, 12), а строки, завершающие все сочинение, приписывают его некоему «брату А. [из] обители Ордена проповедников С.» («Explicit sapientiae horologium fratris A. ordinis praedicatorum domus C.») (II. Cap. 8. — Seuse 1977: 605, 24—25). Поставленный вопрос об авторстве «Часослова» имеет свою специфику. Хотя сам Г. Сузо ни в одном из немецких произведений прямо не называет свой латинский опус, давняя, берущая начало в XIV веке традиция приписывает, за редкими исключениями[1224], этот опус ему. Речь, стало быть, идет не столько об установлении, сколько о доказательстве некогда установленного авторства «Часослова» и о переопределении знания, со временем ставшим общим местом. Итак, что позволяет утверждать, что создателем «Часослова Премудрости» был именно Г. Сузо?

В первую очередь, содержательные особенности текста. В его авторе без особого труда опознается член одного из орденов Католической Церкви, ведь он называет себя «братом» и причисляет себя к монастырской братии (гл. 2, 13, 14, кн. I; гл. 3, кн. II). Некогда автор принял монашеские обеты (гл. 3, кн. II), а теперь он неизменно присутствует в качестве клирика в хоре на общественной молитве (пролог; гл. 2, кн. I; гл. 3, кн. II). Его Орден — по всей вероятности, нищенствующий: сочетаясь духовным браком с Христом, он упоминает Доминика, Франциска (гл. 7, кн. II). Точнее, автор — доминиканец, и именно Доминик — патрон его Ордена (гл. 7, кн. II). Он неоднократно цитирует доминиканский бревиарий, положенное в основу доминиканского устава правило бл. Августина (гл. 12, кн. I), а также толкование на это правило генерального магистра доминиканцев Гумберта Романского (гл. 5, кн. I). Теперь же генерал его Ордена — магистр Хуго де Восман. Автор относит себя к числу его чад и отсылает свой опус для одобрения ему как высшей инстанции (пролог). По упоминанию одного из малоизвестных местных обычаев (украшение ворот зеленью на 1-е мая) опознается швабское происхождение автора (гл. 7, кн. II). Он проживает в обители, находящейся в черте города либо очень близко к нему. По завершении молитв девятого часа монастырская братия при желании может навещать своих городских друзей (гл. 1, кн. I). Брошенная вскользь, эта оговорка не входит в противоречие с положением Островной обители в Констанце, хотя, разумеется, с необходимостью и не указывает на нее... Такие-то сведения об авторе удается извлечь из текста «Часослова Премудрости».

Уточнить атрибуцию «Часослова» позволяет нам пролог этого латинского сочинения, где рассказывается о беседе между Премудростью и ее Учеником, когда тот, стоя после утрени перед церковным распятием, сетовал на бесчувствие при созерцании Господних страстей. Пришедшему в экстаз Ученику были сообщены сто созерцаний крестных мук Иисуса Христа, каждое из них должно было сопровождаться земным поклоном, метанием. Напомним: опущенные в «Часослове», сто созерцаний явились каркасом, композиционной основой «Книжицы Вечной Премудрости». Неявно содержась в ее первой и второй частях, они были сформулированы и расписаны по порядку в ее третьей, заключительной, части. Обстоятельства, при которых созерцания, по свидетельству «Книжицы», сообщались Служителю, совпадают во многих деталях с обстоятельствами, упомянутыми в прологе к «Часослову Премудрости».