Ф. И. О. Три тетради

1. В истории искусства великим образом цикличности являются «Времена года» Никола Пуссена (1594–1665), четыре картины, хранящиеся в Лувре. Они были написаны для герцога Ришелье в 1660–1664 годах, то есть закончены были за год до смерти художника, когда ему было 71 год. Это четыре сцены из Ветхого Завета, для традиционной иконографии Времен года – решение совершенно неожиданное: никто никогда такого до него не делал.

«Весна» – Адам и Ева в райском саду до грехопадения (Бт., 2);

«Лето» – Вооз, разрешающий Руфи подбирать зерна на своих полях (Рф., 2);

«Осень» – посланники Моисея приносят с Обетованной земли огромную кисть винограда (Чс., 13);

«Зима» – Всемирный потоп (Бт., 7).

Кто только и как только не интерпретировал этот цикл. Какие только теологические и прочие знания и изыски Пуссену не приписывались. Но никто не смог объяснить, как библейская хронология (рай – потоп – Моисей – Руфь) сочетается здесь с природной (если следовать Библии, получается: весна – зима – осень – лето), пока наконец блестящий французский исследователь сербского происхождения Милован Станич не предложил свою замечательную гипотезу о том, как эти картины у Ришелье висели. А висели они наверняка в два ряда, как тогда часто делалось. И читались не линейно, а по кругу.

Так, по часовой стрелке развивался природный цикл от весны к зиме, от рождения к смерти.

Мне же кажется, что другой цикл, противоположный, крутился к тому же в другую сторону, против часовой стрелки, как у Платона, духовное всегда крутится в другую сторону, то есть от смерти к рождению; и вот тут уже совсем иная история у нас перед глазами разворачивается. Сначала рай, потом сразу же, как следствие грехопадения, потоп, затем вход в Землю обетованную (после потопа!), а затем Руфь-голубка колоски собирает. И снова рай. Такая история против смерти крутится. При этом вход в Обетованную землю (виноград) и Руфь (ячменные зерна, хлеб) – образ Евхаристии, через которую снова вход в рай. Руфь же, как известно, еврейкой по рождению не была. Но именно ее брак с Воозом дал начало роду, в котором родится Христос – новый Адам.

В гениальной пуссеновской цикличности, от которой захватывает дух, есть нечто женское.

I. Весна

Вот рай – весна. Кущи, чащи, блаженство воздуха, зелени, света, воды. Посреди рая пара, два обнаженных крохотных тела, в этих кущах, как птицы в гнезде, как жемчужина в раковине (жемчужина творения). Ева куда-то вверх пальцем показывает. И верно: прямо над ней яблоня растет. Адам ей внимает. А змеи нет, соблазнителя нет. Может быть, это не старая Ева, а новая, воскресшая? Может быть, это не начало, а конец. Может быть, эта новая Ева Адаму указывает не на яблоко, а на Бога. А Он и впрямь там вверху, улетает, оставляя их, детей своих, одних, чтобы они из детей стали людьми. Вон они – пятки Бога – великий знак доверия к созданной Им твари. (Вообще образ пяток в живописи – отдельная тема; вспомним Караваджо и Рембрандта.)

II. Зима

А вот Потоп, зима. Если эту картину читать слева направо, как книгу, то первое, что тут видно: змея. Ей не место в раю; она уже на стороне смерти: это очень важно понимать. Там была зелень везде, деревья, листья, цветы, фрукты, а тут только два дерева, да и те – голые коряги. Там вода была заключена в берега (озеро), а тут бушует страшная стихия. Люди в отчаяньи пытаются спастись, но тщетно. Они уже все почти горизонтально представлены, готовые умереть. Мать передает отцу ребенка, он на скале повыше, но и туда вода тотчас доберется. Смерть – неизбежность. Лишь вдали Ковчег плывет, маленький, целокупный кораблик, словно бумажный, утлый, но нерушимый. Там внутри Ной (что означает «утешитель», то есть «не ной!») – все, что надо. Там человеческое спрятано от греха подальше. Но там и Божье спрятано – Дух Святой, который носит то же, что и Ной, имя, только по-гречески, «Параклес». С этого удивительного совпадения начинает свой трактат «Сим и Яфет» Анри Волохонский – трактат об именах. Над Ковчегом, который является новым Ковчегом завета, молния повторяет зигзаг змеи. Но он ей неподвластен.

III. Осень

Вот и приплыли: осень. Тут снова зелень, фрукты. Но и скалы. Одно дерево курчавое, другое сухое. Понятно: спаслись, но все же тут не рай. «После сего народ двинулся из Асирофа и остановился в пустыне Фаран. И сказал Господь Моисею, пошли от себя людей, чтобы они высмотрели землю Ханаанскую, которую я даю сынам Израилевым; по одному человеку от колена отцов их пошли, главных из них. И послал их Моисей из пустыни Фаран, по повелению Господню, и все они мужи главные у сынов Израилевых. Вот имена их…»

Вот имена их! И следует список имен.