Фабрика мертвецов

«А вчера на это самое “все” меня трусом назвал!» — злорадно подумал Митя.

— Ваше сопротивление не имеет смысла, только увеличивает грядущее наказание…

— На виселицу пойдешь, р-ракалия! — грозя закрытым воротам плетью, рыкнул Гнат Гнатыч. — А прикидывался-то как, прикидывался…

«Сам-то ты не лучше!» — иронично хмыкнул Митя.

— Немедленно отпустите детей…

«Я не ребенок!»

— И сдавайтесь, я обещаю вам справедливый и беспристрастный суд!

— Каторгу, стал-быть! — немедленно откликнулся урядник.

— Шиш тебе, благородие! — со двора во всю глотку проорал Бабайко. — Я из Питера от верного человека письмишко получил: ничего-то ты мне сделать не можешь! Только рады будут все в том Питере, коли ты сдохнешь! И байстрюк твой разом с тобой — вот уж гаденыш, не приведи Предки!

Только узость окошка — ну и четверка мужиков, Бабайкиных родичей, рядом с ним, — удержали Митю от прыжка во двор. Как смеет этот лавочник… Да он законный сын княжны Белозерской! И уж кто бы говорил про гадов!

— Ты говори, да не заговаривайся! — заорал Гнат Гнатыч, размашисто выхватывая саблю…

Митя дернулся, понимая, что ничего, ничегошеньки уже изменить не может!

Лезвие сабли остро сверкнуло на солнце, нацеливаясь отцу в бок.

Отец яростно рванул рукоять, автоматон дернулся в сторону, уходя из-под удара…

А удар взял да и обрушился совсем с другой стороны! Лезвие хищно метнулось к отцовскому затылку…

— Пане исправнику, а що це вы робыте? — принимая чужую саблю на клинок, изумленно выдохнул Гнат Гнатыч.

Они так и замерли на миг, скрестив сабли у Митиного отца за спиной: прикрывший его Гнат Гнатыч… и исправник, пытавшийся зарубить Меркулова-страшего со спины.

— Невже його высокоблаародь порубать хочете? — неверяще выдохнул Гнат Гнатыч.

— Ты болван, Гнат! — проорал в ответ исправник, выворачивая саблю из-под чужого клинка. — Никакое он не «высоко»! Слышал, что уважаемый человек говорит?

— Навколо цього «уважаемого» мертвяки, як куры по селу, бродят! — рявкнул в ответ Гнат Гнатыч, снова отбивая оружие противника. — За такое, ежели по справедливости, самого… в мертвяки определить треба!

— Стража! Взять его! Это самозванец! А Гнат — сообщник! — провизжал исправник, заставляя коня прыгнуть вперед — на отца.

Стражницкий десяток замешкался: недавно того же самого человека уж обвиняли в самозванстве, и ничем хорошим это не кончилось. А ведь тогда их собственный, хорошо знакомый урядник у него в сообщниках не числился!

События сыпанули горохом из прохудившегося мешка.

Глава 42. Битва живых против мертвых

Конь исправника гибким, прямо кошачьим прыжком, оказался рядом с Меркуловым-старшим, и предатель выбросил саблю в глубоком выпаде… Клинок, что должен был по рукоять уйти в живую плоть, ударился о металл и с треском сломался. Отцовский автоматон взвился на дыбы… и принялся стремительно преображаться, щелкая стальными суставами! Голова его распалась надвое, раскладываясь в щит перед наездником, задние ноги укоротились, ловя равновесие для всей вставшей на дыбы конструкции, зато передние удлинились, выметнув прямиком из копыт две широких тесака.

«Так я и знал, что отец мне взял спортивный, а себе — боевой!» — успел подумать Митя.

Дзанг! Клинок автоматона с тяжелым свистом махнул прямо над головой исправника.

— А-а-а! — пронзительно заорал тот, по-казачьи перевешиваясь с седла, и рванул узду, заставляя коня метнуться в сторону.

Ставший двуногим боевой паро-конь тяжеловесно побежал за предателем, пластая воздух взмахами тесаков.

Все завороженно пялились на преобразившийся автоматон, и только Свенельд рванул рычаг, бросая свой паро-бот вперед. Грохот, стремительный длинный шаг… Ковш на ручище паро-бота с размаху обрушился на стену.

Да-данг! Стена содрогнулась: с хрустом ломались стальные пики, брызнуло во все стороны щепой.

— А-а-а! — Ингвар покачнулся — и рухнул прямиком в ковш.

Дзонг! Свенельд потянул рычаг паро-бота, и ковш медленно поплыл обратно…

— Дави его! — внизу, на подворье, заверещал Бабайко.

Родичи его всем немалым весом навалились на колодезный журавль…

Колодезная цепь на шее Ингвара натянулась, звенья впились в шею, паренек страшно захрипел…

Прямо с плеч паро-бота Свенельд прыгнул на стену. Родовая секира взметнулась над головой Ингвара… Бзданг! Обдав зажмурившегося парня ледяным ветром, лезвие с размаху обрушилось на натянувшуюся цепь… Бданг! Разрубленное звено с треском лопнуло. Ингвар рухнул вниз, а свободный кусок цепи, точно бешеная стальная змея, хлестнул по подворью, сметая Бабайко с колодезного сруба. Искореженный ковш накренился, и Свенельд и связанный Ингвар полетели вниз, паро-боту под ноги.

Бабайко приподнялся на локтях, сплюнул кровь и выбитый зуб. Поперек его лица наливался краснотой след от удара цепью.

— Сдохнете, паны! А потом в цехах моих еще отработаете… за мои хлопоты… А я полюбуюсь! — и запрокинув голову, он издал пронзительный, переливчатый вопль.