Фауст

Звуча в гармонии Вселенной И в хоре сфер гремя, как гром,

Златое солнце неизменно Течет предписанным путем. Непостижимость мирозданья Дает нам веру и оплот,

И, словно в первый день созданья, Величествен Вселенной ход!

Гавриил

И с непонятной быстротою,

Кружась, несется шар земной; Проходят быстрой чередою Сиянье дня и мрак ночной;

Бушует море на просторе,

У твердых скал шумит прибой,

Но в беге сфер земля и море Проходят вечно предо мной.

Михаил

Грозя земле, волнуя воды,

Бушуют бури и шумят,

И грозной цепью сил природы Весь мир таинственно объят.

Сверкает пламень истребленья,

Грохочет гром по небесам,

Но вечным светом примиренья Творец небес сияет нам.

Все трое

И крепнет сила упованья При виде творческой руки:

Творец, как в первый день созданья,

Твои творенья велики!

Мефистофель

Опять, о Господи, явился ты меж нас За справкой о земле — что делается с нею!

Ты с благосклонностью встречал меня не раз —

И вот являюсь я меж челядью твоею.

Прости, не мастер я по части громких слов;

Но, если б пышный слог я в ход пустить решился, Сам рассмеялся б ты — ручаться я готов, —

Когда б от смеха ты давно не отучился.

Мне нечего сказать о солнцах и мирах:

Я вижу лишь одни мученья человека.

Смешной божок земли, всегда, во всех веках Чудак такой же он, как был в начале века!

Ему немножко лучше бы жилось,

Когда б ему владеть не довелось Тем отблеском божественного света,

Что разумом зовет он: свойство это Он на одно лишь мог употребить —

Чтоб из скотов скотиной быть!

Позвольте мне — хоть этикет здесь строгий — Сравненьем речь украсить: он на вид Ни дать ни взять — кузнечик долгоногий, Который по траве то скачет, то взлетит И вечно песенку старинную твердит.

И пусть еще в траве сидел бы он уютно.

Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.

Господь

Ты кончил? С жалобой одною Являешься ты вечно предо мною!

Иль на земле добра совсем уж нет?

Мефистофель

Нет, что ни говори, а плох наш белый свет! Бедняга человек! Он жалок так в страданье, Что мучить бедняка и я не в состоянье.

Го с п о д ь

Ты знаешь Фауста?

Мефистофель

Он доктор?

Господь

Он мой раб.

Мефистофель

Но не такой, как все; он служит по-иному; Ни пить, ни есть не хочет по-земному;

Как сумасшедший, он рассудком слаб,

Что чувствует и сам среди сомнений;

Всегда в свои мечтанья погружен,

То с неба лучших звезд желает он,

То на земле — всех высших наслаждений,

И в нем ничто — ни близкое, ни даль —

Не может утолить грызущую печаль.

Го с п о д ь

Пока еще умом во мраке он блуждает,

Но истины лучом он будет озарен;

Сажая деревцо, садовник уже знает,

Kaкой цветок и плод с него получит он.

Мефистофель

Бьюсь об заклад: он будет мой!

Прошу я только позволенья, —

Пойдет немедля он за мной.

Го с п о д ь

Пока живет он на груди земной,

Тебе на то не будет запрещенья:

Блуждает человек, пока в нем есть стремленья.

Мефистофель

Благодарю: не надо мертвых мне!

От трупов я держуся в стороне.

Нет, дайте мне здорового вполне:

Таких я мертвецам всегда предпочитаю —

Как кошка с мышью, с ними я играю.

Го с п о д ь

Тебе позволено: иди И завладей его душою И, если можешь, поведи Путем превратным за собою —

И посрамлен да будет сатана! *

Знай: чистая душа в своем стремленье смутном Сознаньем истины полна!

Мефистофель

Сознаньем слабым и минутным!

Игра мне эта не страшна,

Не проиграю я заклада;

Но только знайте: если мне Поддастся он, пусть будет мой вполне:

Триумф победы — вот моя награда!

Пусть вьется он в пыли, как тетушка моя, Достопочтенная змея!

Г о с п о д ь

Тогда явись ко мне без колебанья!

К таким, как ты, вражды не ведал я...

Хитрец, среди всех духов отрицанья Ты меньше всех был в тягость для меня.

Слаб человек; покорствуя уделу,

Он рад искать покоя — потому Дам беспокойного я спутника ему:

Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу! А вы, сыны небес и рая, —

Пусть вечно радует вас красота святая,

И ко всему, что есть и будет вновь,

Пусть проникает вас священная любовь.

И все, что временно, изменчиво, туманно, Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.

Небо закрывается. Архангелы расходятся. Мефистофель (один)

Охотно старика я вижу иногда,

Хоть и держу язык; приятно убедиться,

Что даже важные такие господа Умеют вежливо и с чертом обходиться!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

НОЧЬ

Старинная комната с высокими готическими сводами. Фауст, исполненный тревоги, сидит у своего стола в высоком кресле.

Фауст

Я философию постиг,

Я стал юристом, стал врачом...

Увы! с усердьем и трудом И в богословье я проник —

И не умней я стал в конце концов,

Чем прежде был... Глупец я из глупцов!

Магистр и доктор я — и вот Тому пошел десятый год;

Учеников туда-сюда Я за нос провожу всегда.

И вижу все ж, что не дано нам знанья.

Изныла грудь от жгучего страданья!

Пусть я разумней всех глупцов —

Писак, попов, магистров, докторов, —

Пусть не страдаю от пустых сомнений,

Пусть не боюсь чертей и привидений,

Пусть в самый ад спуститься я готов, —

Зато я радостей не знаю,

Напрасно истины ищу,

Зато, когда людей учу,

Их научить, исправить — не мечтаю!