Фауст

Нам страшно за семью, нам жаль детей, жены; Пожара, яда мы страшимся в высшей мере;

Пред тем, что не грозит, дрожать обречены,

Еще не потеряв, уж плачем о потере.

Да, отрезвился я — не равен я богам!

Пора сказать «прости» безумным тем мечтам! Во прахе я лежу, как жалкий червь, убитый Пятою путника, и смятый и зарытый.

Да, я во прахе! Полки по стенам Меня мучительно стесняют:

Дрянная ветошь, полусгнивший хлам На них лежат и душу мне терзают.

Все пыльный сор да книги! Что мне в них?

И должен ли прочесть я эти сотни книг,

Чтоб убедиться в том, что в мире все страдало Всегда, как и теперь, и что счастливых мало?

Ты, череп, что в углу смеешься надо мной, Зубами белыми сверкая?

Когда-то, может быть, как я, владелец твой Блуждал во тьме, рассвета ожидая!

Насмешливо глядят приборов целый строй, Винты и рычаги, машины и колеса.

Пред дверью я стоял, за ключ надежный свой Считал вас... Ключ хитер, но все же двери той Не отопрет замка, не разрешит вопроса!

При свете дня покрыта тайна мглой,

Природа свой покров не снимет перед нами; Увы, чего не мог постигнуть ты душой,

Не объяснить тебе винтом и рычагами!

Вот старый инструмент, не нужный мне, торчит: Когда-то с ним отец мой много повозился;

Вот этот сверток здесь давным-давно лежит И весь от лампы копотью покрылся.

Ах, лучше бы весь скарб я промотал скорей,

Чем вечно здесь потеть под гнетом мелочей! Что дал тебе отец в наследное владенье, Приобрети, чтоб им владеть вполне;

В чем пользы нет, то тягостно вдвойне,

А польза только в том, что даст тебе мгновенье.

Но что там за сосуд? Он мощно, как магнит, Влечет меня к себе, блестящий, милый взору! Так сладко нам, когда нам заблестит В лесу луна в ночную пору.

Привет тебе, единственный фиал,

Который я беру с благоговеньем!

В тебе готов почтить я с умиленьем Весь ум людей, искусства идеал!

Вместилище снов тихих, непробудных, Источник сил губительных и чудных,

Служи владельцу своему вполне!

Взгляну ли на тебя — смягчается страданье; Возьму ли я тебя — смиряется желанье,

И буря улеглась в душевной глубине.

Готов я в дальний путь! Вот океан кристальный Блестит у ног моих поверхностью зеркальной, И светит новый день в безвестной стороне!

Вот колесница в пламени сиянья Ко мне слетает! Предо мной эфир И новый путь в пространствах мирозданья. Туда готов лететь я — в новый мир.

О наслажденье жизнью неземною!

Ты стоишь ли его, ты, жалкий червь земли?

Да, решено: оборотись спиною К земному солнцу, что блестит вдали,

И грозные врата, которых избегает Со страхом смертный, смело сам открой И докажи, пожертвовав собой,

Что человек богам не уступает.

Пусть перед тем порогом роковым

Фантазия в испуге замирает;

Пусть целый ад с огнем своим Вокруг него сверкает и зияет, —

Мужайся, соверши с весельем смелый шаг, Хотя б грозил тебе уничтоженья мрак!

Приди ж ко мне, кристальный мой бокал, Покинь футляр, под слоем пыли скрытый! Как долго ты лежал, презренный и забытый! На дедовских пирах когда-то ты сверкал, Гостей суровых веселя беседу,

Когда тебя сосед передавал соседу.

Краса резьбы причудливой твоей,

Обычай толковать в стихах ее значенье И залпом осушать всю чашу в заключенье — Напоминают мне попойки юных дней.

Не пировать уж мне, тебя опорожняя,

Не изощрять мой ум, узор твой объясняя! Хмелен напиток мой, и темен зелья цвет:

Его сготовил я своей рукою,

Его избрал всем сердцем, всей душою.

В последний раз я пью и с чашей роковою Приветствую тебя, неведомый рассвет!

(Подносит к губам бокал.)

Звон колоколов и хоровое пение.

Хор ангелов

Христос воскрес!

Тьмой окруженные,

Злом зараженные,

Мир вам, прощенные Люди, с небес!

Фауст

О звук божественный! Знакомый сердцу звон Мне не дает испить напиток истребленья.

Его я узнаю: нам возвещает он Божественную весть святого воскресенья.

В ту ночь, когда с землей сроднились небеса,

Не так ли ангелов звучали голоса Святым залогом искупленья?

Хор женщин

Щедро мы лили Миро душистое,

В гроб положили Тело пречистое;

В ткань плащаницы Был облачен Христос, —

Кто ж из гробницы Тело унес?

Хор ангелов

Христос воскрес!

Кто средь мучения,

В тьме искушения Ищет спасения, —

Мир вам с небес!

Фауст

О звуки сладкие! Зовете мощно вы Меня из праха — вновь в иные сферы!

Зовите тех, чьи души не черствы,

А я — я слышу весть, но не имею веры!

Меня ли воскресить? Могу ли верить я?

А чудо — веры есть любимое дитя!

Стремиться в мир небес, откуда весть нисходит, Не смею я; туда пути мне нет...

И все же милый звон, знакомый с юных лет, Меня, как прежде, к жизни вновь приводит.

В субботу тихую касалася меня Небесная любовь святым своим лобзаньем,

И звон колоколов пленял очарованьем,

И вся молитвою пылала грудь моя.

Влекомый силою какой-то непонятной,

Я уходил в леса, бродил в тиши полей,

И за слезой слеза катилась благодатно,

И новый мир вставал в душе моей.

Все, все мне вспомнилось — и юности отвага, И счастье вольное, краса моей весны...

О нет! Не сделаю я рокового шага: Воспоминанием все муки смягчены!

О звуки дивные! Гремите ж надо мною!

Я слезы лью, мирюсь я с жизнию земною!

Хор учеников

Гроб покидает он,

Смерть побеждая;

К небу взлетает он,

Славой блистая;