Фейтфул-Плейс

– Черт, да он доставал Кевина, за что и огреб от меня. Нам от силы лет десять тогда было.

– Я знаю. Не обращай внимания, Фрэнсис. Не доставляй им такого удовольствия. Дураки, да и только. Вроде уже наелись скандалов досыта, так нет, всегда хочется еще. Фейтфул-Плейс!

– Ага, – сказал я. – Фейтфул-Плейс.

Пение за стеной становилось громче и громче, все больше народу подтягивали, кое-кто даже в лад: “Динь-динь колокольчик, спустилась темнота, я вспоминаю Дублин в былые времена…”

Я откинулся к стене и провел ладонями по лицу. Джеки искоса поглядывала на меня и тянула “Гиннесс”. Наконец она нерешительно спросила:

– Обратно-то пойдем или как?

– Ты не спросила Кевина, о чем он хотел со мной поговорить?

Лицо Джеки вытянулось.

– Ох, Фрэнсис, прости – я бы спросила, но ты ведь сказал…

– Я знаю, что сказал.

– Он до тебя так и не дозвонился?

– Нет, – сказал я. – Не дозвонился.

Мы снова помолчали.

– Фрэнсис, прости, пожалуйста, – повторила Джеки.

– Ты не виновата.

– Нас будут искать.

– Знаю. Дай мне еще минуту, и пойдем.

Джеки протянула мне банку.

– К черту, – сказал я. – Мне нужно что-нибудь посерьезней.

Когда-то мы с Шаем прятали от Кевина сигареты под отставшей половицей у окна; само собой, нычку нашел и папаша, приспособил для себя. Я вытащил полупустую чекушку водки, хорошенько отхлебнул и предложил Джеки.

– Божечки, – изумленно ахнула она. – Ну а чего бы и нет…

Она взяла у меня бутылку, благовоспитанно отпила глоточек и поправила пальцем помаду.

– Другое дело. – Я сделал последний хороший глоток и сунул бутылку обратно в тайник. – Вот теперь пойдем навстречу линчевателям.

В этот момент звуки за стеной изменились. Пение оборвалось; секундой позже стих гул разговоров. Низкий мужской голос рявкнул что-то злобное, о стену грохнул стул, и тут взвыла ма – нечто среднее между банши и автомобильной сигнализацией.

Па и Мэтт Дейли бодались подбородками в центре гостиной. Ма, в забрызганном сверху донизу лавандовом прикиде, продолжала разоряться:

– Так я и знала, скотина ты эдакая, так и знала! Всего один вечер, больше я ни о чем не просила…

Остальные отшатнулись к стенам, чтобы не попасть под раздачу. Я через всю комнату поймал взгляд Шая – словно притянулись два магнита, – и мы принялись продираться сквозь толпу зевак.

– Сядь, – сказал Мэтт Дейли.

– Па, – позвал я отца, тронув его за плечо.

Он меня даже не заметил.

– Не смей мне указывать в моем собственном доме!

– Па, – позвал с другого бока Шай.

– Сядь, – негромко и яростно повторил Мэтт Дейли. – Не устраивай сцен.

Па рванул вперед. По-настоящему полезные навыки не пропадают никогда: я бросился на него так же мгновенно, как Шай, пальцы привычно сомкнулись, спина напряглась в готовности, но тут па перестал сопротивляться и колени его подогнулись. Я покраснел до корней волос от жгучего стыда.

– Уберите его отсюда, – презрительно проговорила ма. Кучка женщин с кудахтаньем обступила ее, кто-то вытирал ей блузку салфеткой, но она от ярости ничего не замечала. – Вали, убирайся в свою канаву, тебе там самое место, зря я тебя из грязи вытащила – на поминках родного сына, ублюдок, никакого уважения…

– Сука! – взревел па через плечо, пока мы аккуратно выпроваживали его за дверь. – Паршивая сраная дырка!

– Во двор, – резко сказал Шай. – Пусть Дейли через парадную дверь выходят.

– Имел я Мэтта Дейли, – заявил нам па, пока мы спускались по лестнице. – И Тесси Дейли тоже. И вас обоих имел. Из вас троих только Кевин чего-то стоил.

Шай отрывисто рассмеялся неприятным хриплым смехом. Он выглядел до предела измотанным.

– Тут ты, пожалуй, прав.

– Лучший из всех. Мальчонка мой голубоглазенький!.. – Па заплакал.

– Ты хотел знать, как он? – спросил меня Шай. Мы встретились взглядами через папашину голову, и глаза брата пылали как газовые горелки. – Вот и гляди. Наслаждайся. – Он ловко подцепил заднюю дверь ногой, открыл ее, свалил папашу на нижнюю ступеньку и шагнул вверх по лестнице.

Па с наслаждением заходился рыданиями, изредка сетуя на несправедливость жизни и даже не пытаясь подняться. Я прислонился к стене и закурил. Тусклое оранжевое зарево, льющееся непонятно откуда, придавало саду колючести, в стиле фильмов Тима Бёртона. Сарай, раньше служивший сортиром, стоял на месте, только потерял пару досок и накренился под невозможным углом. За моей спиной хлопнула передняя дверь: Дейли отправились домой.

Через какое-то время па сбился с мысли, а может, задница замерзла. Он приглушил волынку, вытер нос рукавом и, скривившись, поудобнее устроился на ступеньке.

– Дай закурить.

– Скажи “пожалуйста”.

– Я сказал, дай отцу закурить.

– А, к черту! – Я протянул ему сигарету. – На доброе дело никогда не жалко. Получишь рак легких – чем не резон.

– Ты всегда был наглым маленьким засранцем, – сказал па, но сигарету взял. – Надо было спустить твою мамашу с лестницы, когда она сказала, что на сносях.

– Да ты наверняка и спустил.

– Брехня. Я никого из вас пальцем не трогал – только если напрашивались.