Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

Праздничное настроение создавала игра, в полном соответствии с ее извечной функцией, проанализированной Й. Хейзингой в «Homo Ludens» и М. Бахтиным в книге о Франсуа Рабле. В «Ангеловой кукле» есть рассказ о нищем уродце по прозвищу Гоша Ноги Колесом, кормящемся подаянием в районе Смоленского кладбища. Этот несчастный человек умел дружить с ребятишками, при нем стихали самые жестокие ссоры и драки, он обладал даром объединения людей и умел приносить в беспросветную жизнь свет и радость. Перед Новым годом и вплоть до Рождества, во время школьных каникул, под руководством Гоши устраивалась на льду реки елка. Украшали ее самодельными игрушками – разноцветными птичками и рыбками из замороженной в формочках воды, ставилась снежная баба, и начинались «ледовые гульбища», на которых «мономашил» сам Гоша, похожий на деда Чурилу или древнего Велеса. Ребятишки, ряженные медведями, сражались за Солнце (его изображала маленькая девочка Кудышка, внучка кладбищенского деда Никудышки) по знаку Гоши, ударявшего суковатым жезлом в лед и приговаривавшего: «Солнце пришло, свет принесло, кто за него борется, тот им и кормится». И хотя этот Гоша так и замерз в конце концов в своем нищенском чуланчике холодным декабрем 1953 года, но в памяти остались «ледовые гулянья на реке Смоленке между тремя кладбищами – православным Смоленским, армянским и немецким лютеранским – на двух островах островного города»[618].

В книге Любарова игровую окраску приобретают события ввиду их абсурдности и полной бесполезности. Таковы его рассказы о рейдах дружинников (в ходе которых сами дружинники переставали отличаться от пьяных и драчунов), физзарядке в рабочий полдень, о паранормальных способностях, открывающихся у того или другого выпивающего, о его игре в детстве на балалайке и о многом другом, столь же самодельном и бессмысленном. В 2012 году Любаров написал серию картин «Буза в деревне Перемилово», выставлявшуюся в Манеже весной того же года. Автор говорит, что серия создавалась под впечатлением от митингов на Болотной площади и шествия на Якиманке. В пресс-релиз серии вошла «сказочка», эпиграфом к которой взяты толкования из словаря Ушакова: «Буза. 1. Легкий хмельной напиток из проса, гречи, ячменя. 2. Скандал, шумный беспорядок». В деревне Перемилово поссорились жители левого берега и правого, выдвинули каждый своего кандидата в старосты: левые выдвинули Колю, правые – Серегу Инопланетянина (об этих персонажах много рассказывалось ранее). Пока два кандидата бились-бились, целых три дня, остальные перемиловцы напились квасу-бузы и на душе у них повеселело. В конце концов старостой выбрали Серегу Хромого, который никогда не дрался и жил в центральной части деревни. Картины, составившие серию «Буза в Перемилово», как всегда у Любарова, гротескны, причем «правые» и «левые» ничем не отличаются, а фамилии кандидатов на листовках – Иванов, Петров и, очевидно, Сидоров (третья листовка совсем изорвана). В рассказе «Митинг» шествие изображено как толпа ряженых:

…Попадались странные люди. Среди протестующих шел человек-танк. Другие четверо изображали одного крокодила. Среди людей, одетых обычно, шли ряженые – деды морозы, клоуны, медведи, мумии, три огромных рыжих хомяка, каждый из которых держал бумажку с надписью «Похомячим?». Всем было весело, все смеялись[619].

Больше всего это описание напоминает новосибирские «монстрации». Рассказчик наблюдает происходящее достаточно отстраненно, утверждая, что все сегодняшние политические лозунги он уже встречал в своей жизни:

Вот смотрите: я – человек сталинского времени. Мне было девять лет, когда Сталин умер, то есть вполне уже сознательный мальчик. Я – человек хрущевской оттепели. Я – человек брежневского застоя. Я – человек горбачевской перестройки. Я – человек ельцинских «лихих девяностых». Ия – человек путинской эпохи со всеми вытекающими отсюда последствиями. Выходит, я такой человек-толпа из разных времен и народов…[620]

Отметим, что в 1991 году Любаров обосновался в деревне Перемилово, заняв тем самым, все ту же позицию «ускользания» и «вненаходимости».