Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

В речи Кочергина много блатных, жаргонных словечек и выражений, бранной лексики – знак того времени, когда многим пришлось пройти через лагеря, через жестокие обстоятельства войны, голода, разрухи. Но речевой «натурализм» уравновешивается (никогда не будучи чрезмерным) включением старинных, простонародных и диалектных выражений, лиризмом авторской интонации. В речи Любарова встречаются характерные словечки времен оттепели и застоя: «хрущобы», «товары народного потребления», «дружинники», «производственная зарядка», «бартер», «гэбэшник», а также много просторечий: «страхолюдные кастрюли», боты «Прощай, молодость!», «бзик», «колупаться» и т. д.

Рассказы Кочергина и Любарова демонстрируют непрерывность живой традиции устного рассказа, анекдота, легенды. Вот подзаголовки в рассказах Кочергина: «Воспоминания затырщика», «Островной сказ», «Островной фольклор», «Из опущенной жизни», «Цеховая быль», «Цирковая быличка», «Святочный рассказ». Картины Любарова выполнены в стиле «наива». Прикосновение к живой разговорной стихии, хранящей следы еще дореволюционной культуры, как и замкнутой цеховой или тюремной среды, а также разных периодов советской истории, – праздник для читателя. Сама речь передает жизненный опыт в его разных аспектах – без дидактизма, без жесткой оппозиции «плохой» и «хороший», «правильный» и «неправильный», без ностальгии или жалоб.

Способность сохранить свежесть взгляда на мир, непосредственность восприятия и оценок – ив условиях советского официоза, и в собственном преклонном возрасте – доказывает неистребимость «живой жизни», несгибаемость таланта, мужество и душевную силу. И Кочергин, и Любаров сумели добиться признания своего творчества (почетных званий и премий, персональных выставок, монографий), сумели реализовать свой талант. Их книги, написанные уже в XXI веке, рассказывают о людях из поколений позднего советского времени, вовсе не ставших и в наше время «гамлетами» или «лишними людьми».

Юрий Левада предостерегал: «Претенциозно пошлые лозунги типа „Молодежь – наше будущее!“ фальшивы. На деле „наше“ (общества) будущее – это то, что сделают с бывшими молодыми социальные институты и обстоятельства. Только в условиях развитого, социально „зрелого“ общества подростковый или юношеский примитивизм (все равно – примитивно-бунтарский или примитивно-патерналистский, вождистский, ксенофобский…) может уступить место „взрослым“ формам социальной активности и ответственности. При отсутствии таких условий возникают „старческие“ воспроизведения той же „подростковой“ наивности, зависимости, жестокости, безответственности, но уже в окостеневших (или склеротических) державно-бюрократических конструкциях»[637]. Книги Кочергина и Любарова, как нам представляется, дают пример социальной активности и ответственности человека, не поддающегося обстоятельствам и самостоятельно творящего свою судьбу.