Кшиштоф Варга – востребованный польский журналист с венгерскими корнями по отцовской линии, редактор, автор романов и сборников эссеистики, который громко заявил о себе в 90-е годы прошлого века. Вместе с Павлом Дунин-Васовичем он издал словарь новейшей польской литературы “Parnas bis. Literatura polska urodzo-na po 1960 r.” (1995). Произведения К. Варги переведены на итальянский, венгерский, болгарский, словацкий, чешский, русский и украинский языки. Однако именно «Гуляш из турула» (2008) стала самой известной его книгой, завоевав приз читательских симпатий на престижном польском литературном конкурсе «Nike» (2OO9)[851]
. В ней К. Варга поднимает вопрос о национальной самоидентификации через поиск венгерской идентичности поколения его отца и своего собственного. Рассматриваемая книга не является первой и единственной по венгерской тематике у К. Варги – перед этим был написан «Бильдунгсроман» (1997), а после – «Чардаш с мангалицей» (2014), «Лангош в юрте» (2017) и «Зонненберг» (2018), еще не переведенные на русский язык.Кшиштоф Варга в интервью «Внутршшя кухня сусццв» утверждает, что единственная гордость сегодняшней Венгрии – это ее история[852]
. Венгры, родившиеся в последней четверти XX века, верят в свою исключительность и продолжают вслед за своими предками лелеять собственную уникальность и органичную привязанность к народным традициям. Поколения венгров, выросшие в 1970-1980-е годы, сочетая в обывательском взгляде манию величия и комплекс неполноценности, до сих пор чаще говорят о последствиях Трианонского мирного договора, чем о политике правящей партии последних лет. Большой популярностью среди венгров пользуется и особое направление в музыке – национальный рок, в текстах которого утверждается, что все самое лучшее на свете – венгерское, а идеальная родина – Венгрия в границах конца XIX века. Возможно, именно из-за постоянной фрустрации по поводу утраченного величия и невозможности достичь его в настоящем и будущем и возникают у многих поколений венгров мысли о самоубийстве, о чем К. Варга пишет в анализируемой книге:История венгерской культуры – это история самоубийства. <…> Самоубийство стало самым успешным экспортным продуктом венгерской культуры. <…> Не может оказаться случайностью то, что единственная известная всему миру венгерская песня – это песня о самоубийстве. Песня, которая склоняет к самоубийству на уровне подкорки[853]
.В статье Павла Козёла “Krzysztof Varga” эссе «Гуляш из турула» определяется как травелог «размером с полноценную книгу»[854]
. По мнению Козёла, травматическая история Венгрии и поиск своего венгерского начала выходят у писателя на первый план. А использование одного из самых известных в мире названий венгерских блюд в сочетании с мифической птицей в наименовании книги указывает на то, что «Гуляш из турула» претендует на целостное описание феномена «венгерскости»[855].Магдалена Бочковска относит рассматриваемое нами эссе к «широко понимаемой литературе факта, касающейся неизвестных или известных только внешне мест Европы», и подчеркивает, что писатель пытается понять венгров, описывая не только их «историю, легенды, культуру, конкретные места», но в первую очередь – «их кухню и национальные комплексы». Основным достоинством книги М. Бочковска видит попытку автора дать «важный диагноз современной венгерской культуре», не сводя текст к попыткам «справиться с собственной ностальгией по утраченному детству»[856]
.Судьбы героев книги «Гуляш из турула» чаще трагичные, чем счастливые. Сам писатель в интервью Дануте Новицкой объясняет это так: «Я всегда чувствовал какое-то непреодолимое желание навредить своим героям. Может быть, это была какая-то подавленная агрессия или компенсация, подсознательное убеждение, что если тем людям, которых я придумываю и с которыми отождествляю себя, я причиню что-то плохое, то зло меня минует». Там же, однако, писатель подчеркивает: «Венгрия важна для меня по семейным, сентиментальным причинам еще и потому, что я хорошо знаю эту страну и до сих пор туда езжу»[857]
.Кшиштоф Варга[858]