Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

Для К. Варги Венгрия – любимая, исхоженная вдоль и поперек страна, язык, историю и культуру которой писатель знает превосходно, но после прочтения «Гуляша…» может сложиться и противоположное мнение. Например, Дариуш Новацки так пишет о создаваемом писателем образе страны: «Депрессивная, меланхоличная Венгрия, тяжелая, тошнотворная и нездоровая, как тамошняя кухня, – это мир, в котором Кшиштоф Варга чувствует себя превосходно». Следует это, по-видимому, из такого высказывания самого К. Варги: «Ностальгия – фундамент, на котором строится венгерское самосознание». Подобная интерпретация полностью персонализирована, так как К. Варга признается, что любит «в венгерских забегаловках неизменность, вот хотя бы то, что уродливые обшивки могут продержаться там десятилетиями». Д. Новацки же истолковывает это сквозь призму принадлежности к другому поколению следующим образом: «Однако речь идет не об апологии былого императорско-царского великолепия и блеска, речь идет о похвале – как бы странно это ни звучало – застоя, прогрессирующего уродства, застывания и медленного коллапса мира. „Запасная родина“ Варги – не лучшая страна, это даже не более вдохновляющее духовное пространство. Это реальность, созданная просто для того, чтобы удовлетворить потребности нашего рассказчика. <…> Повторюсь: это не Венгрия с открытки. Все стереотипные достопримечательности этой страны были в „Гуляше из турула“ поставлены под сомнение»[859].

Таким образом, книга Варги «Гуляш из турула» совмещает в себе признаки как публицистического, так и художественного текста. «Гуляш из турула» состоит из восьми частей разного размера, название каждой из которых (как и всей книги) строится по модели «блюдо из чего-либо»: холодник из свеклы, самса из домашнего слоеного теста или оладьи из чечевицы. При этом используются названия популярных венгерских блюд, а в качестве ингредиентов выступают мифологическое животное, связанное с обретением мадьярами родины, или выдающиеся политические деятели Венгрии: гуляш[860] из турула[861], паприкаш[862] из Кадара[863], жаркое из Хорти[864], суп из Ракоши[865], пёркёлт[866] из Булчу и Лехела[867], салями[868] из святого Иштвана[869], лечо[870] из Дъюрчаня[871] и Орбана[872], смалец[873]из Кошута[874], отбивная из Арпада[875]. Языковое чутье подсказывает читателю, что это, конечно, блюдо, но по сути своей оно совсем не съедобно. И в этом подборе национально маркированных и самих блюд, и их ингредиентов как раз и проявляется особая «венгерскость». Очевидно, что кулинарные предпочтения являются разновидностью широко понимаемых культурных стереотипов. К. Варга не просто использует национальные культурные стереотипы, а творчески их интерпретирует, потому что, по его мнению, венгр предпочтет еду, «приготовленную» из политического деятеля.

Сборник К. Варги не относится к типичным примерам глют-тонического (гастрономического) текста, подразумевающего, что «еда (пища) и связанный с ней дискурс представляют собой знаковую систему, в которой сконцентрированы „культурный капитал“, национальная самоидентификация, персональная идентификация и субъективное отношение (вкус), гендерные характеристики и характеристики социальные (классовые)»[876]. Тем не менее мы понимаем, что автор пользуется, говоря словами К. М. Федоровой и Е. С. Руфовой, национально обусловленной ситуацией потребления пищи, отражающей этнические, религиозные и культурные особенности народов[877]. Это, видимо, и побуждает писателя обратиться именно к подобного рода аллюзиям в названиях частей сборника и всей книги.

Рассматриваемые эссе также могут быть отнесены к жанру травелога, поскольку в ходе повествования рассказчик беспрестанно перемещается по территории Венгрии. Однако «Гуляш из турула» нельзя отнести к типичным представителям и этого жанра, потому что традиционно рассказчик травелога отправляется из точки А и возвращается в нее же. Герой эссе не только не возвращается в начальную точку своего маршрута, но постоянно мысленно перемещается в своем воображении или памяти. Повествование в сборнике Варги начинается с детских воспоминаний («В детстве в Венгрии я больше всего любил запах, доносившийся из квартир около часу дня, когда накрывали на стол» (с. 12)), а завершается планами на завтрашний день («На следующий день я вернусь в Будапешт и отправлюсь на долгую прогулку по кладбищу Керепеши рассматривать упругие груди и ягодицы, на веки вечные вытесанные на надгробных камнях» (с. 176)).