Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

Всего за весь период жизни в Бразилии В. Перелешиным было опубликовано более 25 книг (в их числе сборник стихов на португальском, антология бразильской поэзии). Благодаря этому литературному наследию В. Перелешина называли «лучшим русским поэтом Южного полушария». «Может быть, и вправду, – писал он в одном из писем Игорю Чиннову, – стану двуязычным поэтом? Это было бы еще одним первым: „завоевал“ я для русской музы Китай и Бразилию, как переводчик и как эмигрант, но уверен, что никто до меня из русских поэтов – не писал стихов на языке Камоэнса и Фернандо Пессоа»[321].

В одном из писем Перелешину 3. А. Шаховская, жившая в те годы в Париже, писала, что читает стихи поэта с интересом и удовольствием, поскольку, по ее мнению, это не «приблизительная поэзия», которая сейчас распространена новыми эмигрантами, где срывы вкуса попадаются в каждом стихотворении. В своем письме она обращается к В. Перелешину со следующими словами:

Вы, думаю, единственный русский поэт «примысливший» себе Бразилию. Не помню, чтобы кто-нибудь из русских поэтов громадную эту страну посетил и «природнил». Все было: Африка, Александрия, Италия, Греция и т. д., а вот Бразилия будет, и поделом, уделом Перелешина. <…>. Вы удачливо соединили не только два мира, а все миры, Вам открывшиеся, а над ними филигранью наша, уже мифическая, но для нас вечно живая Россия, и в звуках поэт Перелешин слышит «снег и пушкинские ямбы». Ему «Россия голосом бразильца / „Добрый день!“ по-русски говорит!»[322]

При этом сам поэт всегда считал, что у него «Три родины» (так называлась и его книга) – Россия, Китай, Бразилия, питавшие его творчество. Хотя, как справедливо признают биографы В. Перелешина, в Бразилии он «был одиночкой среди русских поэтов»: «…если в Китае у него был культурный слой общения и вообще весьма насыщенная жизнь, то в Рио-де-Жанейро, как он сам говорил, дрёма»[323]. Но, несмотря на одиночество и испортившееся зрение, он продолжал писать, его книги печатались в США и в европейских странах. Так, в 1987 году в Амстердаме была опубликована книга В. Ф. Перелешина «Два полустанка. Воспоминания свидетеля и участника литературной жизни Харбина и Шанхая».

Со временем началось постепенное возвращение творчества Перелешина и в страну его рождения. В СССР у него появились личные знакомства, завязалась переписка с советскими литераторами, чудом преодолевавшая «железный занавес». В их числе были литературовед и переводчик Е. В. Витковский, поэт Г. И. Мосешвили, литератор и музыкант А. Н. Богословский. Последний писал в феврале 1981 года: «Москвичи очень ценят поэзию Перелешина; многие удивлены и потрясены открытием существования столь значительного поэта, пребывающего в почти полной безвестности, не понимают, почему так мало внимания уделяет ему русская печать на свободном Западе»[324]. Позднее Перелешин переслал в Москву и свою книгу стихов «Три родины». В апреле 1989 года по личной инициативе Г. И. Мосешвили в Литературном музее прошли два вечера, посвященные поэзии В. Перелешина.

* * *

Еще одной страной русского рассеяния на латиноамериканском континенте была Аргентина. Сюда после Второй мировой войны как перемещенное лицо (Ди-Пи) переехал из Германии со своей семьей писатель Юрий Слепухин (настоящее имя Юрий Григорьевич Кочетков, 1926–1998).

Во время войны в качестве остарбайтера Юрий Кочетков попал в лагерь для восточных рабочих «Шарнхорст» в немецком городе Эссен. С мая 1944 по март 1945 года он батрачил в помещичьей усадьбе барона Гюльхера, в деревне Аппельдорнна на Нижнем Рейне.