Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

В 1963 году, когда по просьбе друзей Бродского журналистка включилась в защиту поэта, ее статус официального литератора был довольно стабилен. Членство в творческих союзах – журналистов и писателей – подкреплялось публикациями книг и статей в «Литературной газете», «Известиях», «Комсомольской правде», работа депутатом райсовета Москвы добавляла полномочий. Успешная по советским меркам карьера не осмысливалась Вигдоровой в категориях компромисса и социальной мимикрии, а позволяла в профессии реализовывать творческий потенциал, в общественной практике облегчать современникам, рядовым советским гражданам, нелегкое бремя житейских проблем. По свидетельству ее дочери, А. А. Раскиной, своей главной заслугой на посту депутата мать считала помощь 100 семьям, переселенным из бараков и подвалов. Той же цели – помочь, спасти, «защитить тех, кто попал в беду или пострадал от несправедливости» – была подчинена и журналистская деятельность[497]. Соединение профессиональных и социальных задач казалось Вигдоровой необходимым качеством личности журналиста, общественный результат печатного слова виделся самым очевидным показателем эффективности публицистической работы. Профессионально значимое и общественно ценное дополняли друг друга. Эта позиция была типична для шестидесятников начала оттепели, убежденных в необходимости внести свой профессиональный вклад в социальное благо и совершенствование человека и общества. Р. Тёкеш точно охарактеризовал позицию либеральной интеллигенции тех лет как «морально-абсолютистскую»[498]. Освобождение от пут сталинизма осмысливалось как нравственная и историческая миссия поколения, ответственного перед страной и потомками. Главным препятствием на пути общественного прогресса виделась не система, а ее реакционные представители – сталинисты, тормозящие оздоровление страны. В сознании либеральной интеллигенции укрепилась мысль о необходимости бороться по мере сил и возможностей за историческую правду, защищать человека от социального гнета. Очевидно, что эта позиция не была оппозиционной, потребность гуманизировать действительность и стремление к справедливости не входили в противоречие с декларациями властей на XX и XXII съездах партии и позволяли шестидесятникам оставаться в пространстве официальной культуры.

Фрида Вигдорова[499]

Проза Вигдоровой часто посвящена педагогической тематике, что, по наблюдению Е. Пенской, соответствовало одной из тенденций советской прессы начала оттепели: в те годы журналисты активно включились в обсуждение новой стратегии образования, предложенной педагогической наукой в 1958 году[500]. В отличие от педагогов 1930-1940-х годов, культивировавших в ученике коллективизм и товарищество, ученые нового поколения ратовали за педагогику сотрудничества, провозглашали индивидуальный подход к личности ребенка. Вигдорова солидаризировалась с коллегами в поддержке новых принципов образования[501]. В очерках «…Извлекает искры», «Костер без пламени», «Глаза пустые и глаза волшебные» автор моделирует новый, неформальный характер взаимодействия общества и школы. Обучение и воспитание представлены взаимодополняющими процессами. Роль учителя осмыслена как нравственная миссия: пробудить в ученике самосознание, помочь освоить законы жизни и общества. Ответственность за формирование личности видится коллективной: семья закладывает ценностные основы, школа упорядочивает представления о мире, общество корректирует поведенческие модели. В этой педагогической структуре особая роль отводится художественной литературе, хранящей духовный опыт человечества. Литературные образцы задают вневременную систему нравственных координат, «строят душу» и моделируют поведение[502].

Профессиональное поведение журналистки подчинялось моральной инженерии: тип нарратива прозы программирует нравственное поведение читателей как граждан, ответственных за будущее страны. Толкование факта, положенного в основу сюжета, взволнованность авторского голоса ориентируют читателя на сопереживание, эмоциональное участие в ситуации, моделируют активную ответную реакцию. Так решается воспитательная задача – формируется деятельное участие соотечественников в судьбе друг друга. Сострадание, взаимопомощь и высокая нравственная взыскательность декларируются как необходимые принципы жизнеспособности общества.

Очевидно, что усилия журналистки укладывались в официальную парадигму. Марксистская идеология, трансформировавшая картезианский идеал человека в концепцию всестороннего развития личности, осмысливала пути практического осуществления этого процесса. Различные государственные институты, включая высшую и среднюю школу, а также СМИ, были призваны активно использовать разнообразные воспитательные практики. Вигдорова разрабатывала в очерках официальные стереотипы: «личность воспитывается в коллективе», «товарищеская взаимопомощь – основа социалистической морали», «человек – творец своей судьбы», она умела вдохнуть в них живой смысл и наполнить эмоциональным переживанием.