Феномен техники

среды в целом, то есть к росту энтропии (распаду, нарастанию

хаоса). Лишь во взаимодействии с обществом (то есть с учетом

ее «идеальной ипостаси») техника превращается в систему (точнее, подсистему социального организма), способную к собственному движению вообще, и эволюционному развитию в частности. Лишь в этом случае можно говорить о законах развития

техники, но не «вообще», а в некоторых конкретных отношениях, тем или иным образом связанных с законами развития

«сверхсистемы» − общества.

Субъективно в большинстве случаев стремление определить

некие «всеобщие законы развития техники» прежде всего отображает смешение представлений некоторых авторов о научном и философском подходе к решению проблемы. Ведь как мы видели

выше, это именно философии (а вовсе не науке!) свойственно пытаться определять «всеобщие законы». В свое время классики марксизма отличие науки от философии применительно к познанию

выражали в том, что в науке «общие результаты исследования мира получаются в конце этого исследования; они, следовательно,

являются не принципами, не исходными пунктами, а результатами, итогами»48. Философия же как раз начинает именно с общих

принципов. А претендуя на научность, действуют методами

«скрещиваниям» науки и философии, выдавая при этом умозрительные «начальные принципы» за «конечные результаты».

Это касается и так называемых «всеобщих законов». Авторы «закрытых систем законов техники» по идее начинают вроде

48

К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., Т. 20. − С. 630

221

бы с научных подходов, то есть с собирания «техникоисторических фактов», анализ которых должен бы привести к

собственно «законотворчеству»49, однако без приведения какихлибо «фактологических» оснований и аналитического их рассмотрения кончают тем, что «выдают» сразу десятки бог весть

откуда взявшихся «законов техники»50 − включая, понятное дело, и «наиболее общие».

Но «из головы» могут себе позволить добывать «законы»

только философы, да и то не все. Наука же (и не только техническая, но и естественная) не знает никаких абстрактных «общих законов», поскольку занимается конкретными объектами.

Конечно, это могут быть объекты разного уровня обобщения

или идеализации, в том числе и связанные с инвариантностью

законов для определенных классов объектов; соответствующими им будут и законы их движения. Но они так и остаются законами движения конкретных объектов. Поэтому-то не существует (и существовать не может) не только абстрактных «законов

физики», но даже касательно полностью конкретных объектов в

той же физике, говоря словами упоминавшегося выше Р. Фейнмана, «нам известны не все основные законы», так что об их

«закрытой системе» и речи быть не может. Наука (вся в целом и

каждая в частности) вовсе не является целостным и завершенным сооружением, которое опирается на прочно установленный

фундамент некоторых определяющих положений. Любая наука

в своем развитии, безусловно, стремится к этому, но реально

«историческое развитие всех наук приводит к их действительным исходным пунктам через множество перекрещивающихся и

окольных путей. В отличие от других архитекторов, наука не

только рисует воздушные замки, но и возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем заложить его фундамент»51.

То ли дело философия. Для разных ее «систем», которые

изобретаются каждый раз заново для неких абстрактных объектов, как раз очень даже подходят умопостигаемые «всеобщие

49

Н.И. Дятчин. История развития и законы техники как основа техниковедения

// Вестник Томского государственного университета. − № 2. − 2011. − Рис. 2.

50

Н.И. Дятчин. Классификация и систематизация законов техники // Ползуновский альманах. − №2, 2011.

51

К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 13. − С. 43.

222

законы». Касается это любых концепций натурфилософии, в том

числе и гегелевской системы с ее «тремя законами диалектика»,

которые, как правило, прежде всего и представляются в качестве «всеобщих законов». Бесспорно, гегелевская диалектика в

свое время стала высшим достижением человеческой мысли,

постольку по-своему отображала чрезвычайно важные стороны

бытия. Однако ее «законы» не являлись законами научными, ибо

к миру реальных объектов имели и имеют весьма касательное

отношение. Они созданы были Гегелем для описания процесса

движения им же искусственно образованного объекта − «абсолютной идеи», которому полностью и отвечают. А объектам реального мира отвечают лишь в той мере, в которой последние

адекватны (в том или ином отношении) этой самой «абсолютной

идее». Во всех остальных случаях (в том числе и касаемо «всеобщих законов техники») это не более чем, говоря словами

Маркса, «гегелевский хлам»52.

Разумеется, в принципе против замены реального объекта при

его теоретическом исследовании некоторой «идеальной» (или другой) моделью, адекватной ему только в определенных, существенных отношениях, возражений быть не может; более того, как мы

видели, это вообще необходимое условие теоретического анализа.

Но дело в том, что гегелевская «абсолютная идея» имеет такие существенные отличия от реальных объектов, которые делают ее