Феррагосто

– Я сейчас вернусь. Мне нехорошо, – пробормотал Франко и выскочил из машины, захлопнув дверь. Он отбежал вперед на пару десятков метров и хотел только одного – громко закричать, чтобы выпустить скопившееся напряжение. Но он сумел сдержаться. Задыхаясь, словно пробежал не несколько метров, а с десяток километров, он наклонился, уперев руки в колени, и задышал животом. Это помогло ему немного успокоиться. «Доната ждет ребенка. Черт, черт, черт!» Он распрямился и посмотрел вверх, на звезды. Таинственным мерцанием они подмигивали, словно желали Франко не унывать. Возрадоваться тому, что глаза его способны видеть, ноги ходить, что он живет на земле, что он человек. Тому, что все еще можно исправить.

Теплая волна накатила на Франко. Он улыбнулся, почти успокоившись, развернулся и пошел обратно к машине. Все еще улыбаясь, он открыл дверь и сел на сиденье.

– Прости, что пришлось сделать крюк. Сейчас я отвезу тебя домой.

И он крутанул руль, делая маневренный разворот. Он направил машину обратно в город и бросил взгляд на Николо. Тот понуро сидел, глядя в окно. Овал его лица, обычно четкий и решительный, поплыл. Похоже, для него этот день тоже был слишком длинным. Как вдруг взгляд Франко упал ниже, на руки Николо. С холодеющим сердцем он уставился на откупоренную бутылку, которую держал его пассажир.

– Ты нашел вино, – безжизненным голосом произнес Франко.

– Я нашел, а ты потерял, – буркнул Николо и помахал пустым сосудом перед лицом Франко, а затем вышвырнул бутылку в окно, в высокую придорожную траву.

Франко окаменел. И первая мысль, которая пронеслась в его мозгу, была: «Я не встряхнул ее».

Итак, судьба решила все за него. Несмотря на то что он возвращался в Ланцио, назад пути больше не было.

Николо вдруг закашлял. Сначала тихо, словно в горле у него запершило. Затем кашель стал нарастать, становясь настойчивым, судорожным, переходящим в сухие хрипы.

– Что это со мной? – Услышал Франко словно под гипнозом, но продолжил смотреть на дорогу, не смея бросить взгляд на друга. Боковым зрением он ощущал, как тот заерзал на сиденье, а потом заметался и принялся хвататься за горло, словно на него кто-то накинул петлю. Наконец Франко повернул голову направо. Николо принялся хватать воздух ртом, его глаза широко распахнулись, когда он посмотрел на бывшего товарища, в них плескался страх.

– Франко, помоги мне, – прохрипел Николо, с безнадежным отчаянием втягивая воздух, который не мог пройти дальше его горла – в спасительную обитель легких. – Помоги, друг!

Сведенная судорогой рука схватила лежащую на руле руку Франко, и машину дернуло вправо. Франко сбросил ее и, словно опомнившись, затормозил посреди полей. Николо метался на сиденье под властью невыразимого ужаса, бросался на дверь, стараясь на ощупь найти ручку липкими от обильного пота пальцами. Тело била судорога. Перекошенное, потемневшее от налившейся крови лицо свело в устрашающую маску, а Франко словно в трансе наблюдал за тем, как корчащегося с ним рядом человека покидает жизнь. Николо дернулся еще пару раз, захрипел и вдруг сник. Франко на секунду почувствовал, как в машине нестерпимо запахло чем-то тошнотворным, удушающим.

Он смотрел, как обмякшее тело медленно поползло вниз по сиденью, голова с курчавыми волосами откинулась и ударилась о стойку с глухим стуком, который заставил кровь Франко застыть в жилах. Николо еще сопротивлялся, это можно было определить по свистящему дыханию, доносящемуся из сдавленных легких. Грудь его почти не вздымалась, вдохи и выдохи стали поверхностными. Веки медленно опускались, наконец они закрылись совсем, скрывая выпученные в предсмертном ужасе глаза. Еще с минуту он лежал не шевелясь, пока в нем еще теплилась жизнь, затем глубоко выдохнул, словно смирившись с неизбежностью, и затих. Все было кончено.

В машине стало тихо, как в заколоченной бочке. Франко слышал, как билось где-то в горле его сердце, остервенело отстукивая ритм. Он выставил голову наружу, рванул платок с шеи, хватая воздух открытым ртом. Ему хватило пары минут, чтобы прийти в себя. Потом он проверил пульс Николо. Тот был мертв.

Франко поехал вперед и вскоре подъехал к городу. Показались рабочие кварталы. Подходящая улица нашлась почти сразу – небольшой тупиковый проезд, поблизости нет жилых кварталов, только полузаброшенные здания, в которых не видно жизни, и их глухие стены, тонущие в темноте.

Все должно выглядеть как случайная нелепая смерть. В общем-то, так оно и есть. Франко старался не думать о последних словах бывшего друга. Видит бог, он переменил свое решение, его вины нет: смерть Николо – дело рук изворотливой судьбы. Теперь нужно думать только о себе. Когда тело будет найдено, Франко давно будет дома, его имя не свяжут с трагедией.