Феррагосто

Франко уже с трудом стоял на ногах, мечтая убраться отсюда как можно скорее и остаться наедине со своими опасениями. Его слишком беспокоила мысль о том, что смерть Николо вызовет пересуды и подозрения, и, оглядывая озадаченно перешептывавшуюся публику, он еще больше укреплялся в своих страхах. Ведь погибший был в меру молод и на здоровье никогда не жаловался. Что, если кому-нибудь вздумается разобраться в причинах его смерти? Как далеко этот некто будет готов зайти? Что, если анатомы прознают, что тело начинено цианидом? Тогда все концы приведут к нему, Франко. К человеку, который имел доступ к яду, который в последнее время был не в ладах с жертвой, который был чужим в этом городе, да и в этой стране.

К нему подошла служанка. Она принесла воды, решив, что близкому другу покойного нехорошо. Франко отказался. В эту минуту он не способен был сделать и глотка.

Новость о смерти Николо быстро долетела и до ушей Дона Антонелли. Преданный консильери доложил о его кончине.

– Значит, Николо умер? – казалось, Дон не был удивлен. – Уже известно от чего?

– Сначала думали, что он перебрал в «Вуали», – принялся отчитываться Марко Фаусти, стараясь не упустить ни одной важной для босса детали. – Но после более внимательного осмотра врач заподозрил неладное. Он обратил внимание на сине-красные пятна на теле и предположил, что смерть не была естественной. Это подтвердил забор крови, она оказалась слишком жидкой. Скорее всего, его отравили, – повисла долгая пауза. Наконец Дон нарушил ее:

– Что ж, этого стоило ожидать. – Губ Дона Антонелли коснулась улыбка. – Я недооценил его. – Не было в точности ясно, кого он имел в виду, но консильери все равно кивнул.

– Езжай в больницу и найди там главного. Мне нужно, чтобы в документах было чисто. Запомни: пусть напишут, что он умер от больного сердца. С карабинерами тоже разберись. Ни к чему пускать по городу слухи о том, что в «Вуали» травят клиентов.

– Считайте, что все сделано, босс!

– А с тем, кто это сделал, я сам разберусь.

* * *

Николо похоронили на городском кладбище, в семейном склепе клана Партичини. Вдова была безутешна, во время погребения она несколько раз падала без сознания. В конце концов ее увели. Помимо родственников и друзей усопшего, множество людей пришли проводить земляка в последний путь. Франко был удивлен тому, сколь многие, оказывается, знали Николо и сколь неподдельно искренни были они в своей скорби. Маддалена вела себя сдержанно: ни на шаг не отходила от Франко и не отпускала его руку. Тягостные траурные минуты медленно тянулись, но ничто не длится вечно, и вот прошел день похорон и наступил новый, а затем еще один и еще. И полетели недели, стирая из воспоминаний страшные часы. Сначала Франко с трепетом ждал, когда за ним придут. Но время шло, и все, казалось, вернулось в норму, хотя Франко не догадывался, чьими усилиями достался ему этот покой.

– В конце концов, он убил стукача, – сказал Дон Антонелли своему консильери. – Пусть занимается туннелем, пока что это нам только на руку.

И Франко занимался, работая без устали, самоотверженно, ощущая, что на него возложена ответственная миссия. Он так и не встретил Стефано, пропавшего рабочего, но именно поэтому, вверившись затаенному плану, он с нетерпением двигался к завершению строительства.

Маддалена же вовсю готовилась к свадьбе. И хотя Франко не одобрял такой спешки, вызывая порой ее гнев, все же она была настойчива в заветной цели. Он попросил только повременить с заказом костюма для венчания, сочтя, что они слишком торопятся, к тому же Франко ждал, пока первый поезд пройдет по рельсам, ставя это событие в приоритет, но Маддалена не разделяла его практичных планов, мечтая прокатиться в свадебном платье на торжественном открытии железной дороги.

В один из дней, когда рабочие уже почти полностью завершили бурение туннеля, к Франко подошел управляющий:

– Синьор Легран, рад сообщить, что прокладка рельсов из Рима идет полным ходом. Им потребуется время, чтобы дойти до Ланцио и завершить полотно. Однако мы со своей стороны должны торопиться.

– Что за спешка? Все идет по плану, я не люблю давления в таких серьезных делах. Давайте смотреть в перспективе: поторопимся сейчас, пожалеем об этом впоследствии.

– Это не мое желание, синьор Легран, а распоряжение высокого начальства. Первое отправление назначено на пятнадцатое августа тысяча девятьсот одиннадцатого года.

– Пятнадцатое августа? Мы не можем! – воскликнул Франко. – Это исключено, только не пятнадцатого!

– К сожалению, дата не подлежит изменению.

– Но это же Феррагосто!

– Да, именно. Это важный праздник для Италии, думаю, именно поэтому столичные власти и решили связать все воедино. Хотят вывести в приоритет технический прогресс. Дань моде, полагаю.

– Нет, так не пойдет, чье это распоряжение?

– Премьер-министра.

– Проклятье!

– У вас какие-то особые планы на этот день?