Читаем Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во полностью

Итак, я намеренно разделил свое произведение на две Части, чтобы вторая из них, основанная на более прочных материалах, служила бы опорой первой последовательностью идей и взаимосвязью событий. Я совсем не думаю, что от внимательного читателя ускользнула эта взаимосвязь, даже если бы он, по правде сказать, рассматривал в виде простых гипотез вещи, в основном, неизвестные, но для которых вещи известные являются лишь всякими простыми последствиями.

Первая Часть, хотя и менее объемная, нежели вторая, все же заключает в себе гораздо большее количество важных событий, охватывая намного более значительный промежуток времени. В ней можно отметить три главные эпохи. Первая простирается от зари цивилизации у Гиперборейской расы до появления божественного Посланника среди Кельтов; это восходящее движение. Вторая идет от появления божественного Посланника и установления Вселенской империи вплоть до первых симптомов ее заката, вызванных политическим расколом Финикийских пастухов; это неподвижный Социальный порядок в своем наибольшем расцвете. Третья включает в себя продолжение этого заката, начиная от первого ослабления морального света до наступления первой темноты; это нисходящее движение. Вторая часть одинаково состоит из трех эпох, но гораздо более ограниченных, а именно – сумеречной эпохи, где заметно нечто вроде борьбы между светом и тьмой; эпохи полной темноты и эпохи возобновившегося восходящего движения. Эти три эпохи не сравнимы по длительности ни с одной из древних эпох и, в общем, представляют собой лишь одну эпоху, ибо все вместе составляют временной промежуток только около трех тысяч лет. Можно датировать первую из них от взятия Трои Греками; вторую – от падения Римской империи; и третью – от начала Крестовых походов. Эта последняя эпоха еще никак не завершена, и хотя все предвещает нам возрастание знаний, что станет для нас утром прекрасного дня, однако, мы можем признаться себе в том, что ранняя пора нашего обновляющегося Социального состояния уже была омрачена несколькими бедствиями.

Если хочется потрудиться и поразмышлять о причинах французской революции, самого страшного из этих бедствий, по отношению к Франции, где оно произвело свой сильнейший взрыв, то будет видно, что эти причины восходят к первым формам цивилизации, принятым Гиперборейской расой в своем зарождении. Поднимаясь к истоку по течению столетий, можно распутать следы и убедиться в том, что своим преждевременным и необыкновенным развитием, которое получила Воля в этой расе, она должна быть обязана более или менее сильным потрясениям, испытанным расой в разные времена. Волевое развитие, ставшее необходимым для того, чтобы Белая раса, подверженная с ранних пор атакам Черной расы, смогла сохраниться, отразилось на расе неизгладимым характером, который сопровождал ее во всех фазах Социального состояния, запечатлел во всех политических установлениях, как религиозных, так и светских, свои необыкновенные формы, призывавшие ее к обладанию земным господством и совсем неизвестные ни Черной, ни Желтой расам. В этих двух расах Воля, с ранних пор подчинившись Судьбе, несла ее иго, почти никогда не чувствуя его тягость и не ища освободиться от него; тогда как в Гиперборейской расе, наоборот, Воля всегда мучительно склонялась перед игом необходимости, освобождаясь от него всякий раз, когда это было ей возможно. Вот откуда происходит эта поразительная разница, всегда отмечаемая между азиатскими и европейскими народами, несмотря на неоднократно повторявшееся смешение между нордической кровью и восточной, и даже несмотря на Вселенскую империю, установленную Кельтами гиперборейского происхождения над всем полушарием. Народы Желтой расы, хотя неоднократно и подчинялись то народам Черной расы, то народам Белой расы, постоянно хранили свой дух необходимости и стабильности, сила которого иссякла, по крайне мере, в Азии, долго удерживая всегда присущий Кельтам дух свободы и революции.

Европа, подлинное средоточие Белой расы, место ее зарождение и главный очаг, где концентрировалась и сохранялась ее сила, сама

Перейти на страницу:

Похожие книги

Норвежский лес
Норвежский лес

…по вечерам я продавал пластинки. А в промежутках рассеянно наблюдал за публикой, проходившей перед витриной. Семьи, парочки, пьяные, якудзы, оживленные девицы в мини-юбках, парни с битницкими бородками, хостессы из баров и другие непонятные люди. Стоило поставить рок, как у магазина собрались хиппи и бездельники – некоторые пританцовывали, кто-то нюхал растворитель, кто-то просто сидел на асфальте. Я вообще перестал понимать, что к чему. «Что же это такое? – думал я. – Что все они хотят сказать?»…Роман классика современной японской литературы Харуки Мураками «Норвежский лес», принесший автору поистине всемирную известность.

Ларс Миттинг , Харуки Мураками

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
История Франции. С древнейших времен до Версальского договора
История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции. Революция конца XVIII в., провозглашение республики, империя Наполеона, Реставрация Бурбонов, монархия Луи-Филиппа, Вторая империя Наполеона III, снова республика и Первая мировая война… Автору не всегда удается сохранить то беспристрастие, которого обычно требуют от историка, но это лишь добавляет книге интереса, привлекая читателей, изучающих или увлекающихся историей Франции и Западной Европы в целом.

Уильям Стирнс Дэвис

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное
История целибата
История целибата

Флоренс Найтингейл не вышла замуж. Леонардо да Винчи не женился. Монахи дают обет безбрачия. Заключенные вынуждены соблюдать целибат. История повествует о многих из тех, кто давал обет целомудрия, а в современном обществе интерес к воздержанию от половой жизни возрождается. Но что заставляло – и продолжает заставлять – этих людей отказываться от сексуальных отношений, того аспекта нашего бытия, который влечет, чарует, тревожит и восхищает большинство остальных? В этой эпатажной и яркой монографии о целибате – как в исторической ретроспективе, так и в современном мире – Элизабет Эбботт убедительно опровергает широко бытующий взгляд на целибат как на распространенное преимущественно в среде духовенства явление, имеющее слабое отношение к тем, кто живет в миру. Она пишет, что целибат – это неподвластное времени и повсеместно распространенное явление, красной нитью пронизывающее историю, культуру и религию. Выбранная в силу самых разных причин по собственному желанию или по принуждению практика целибата полна впечатляющих и удивительных озарений и откровений, связанных с сексуальными желаниями и побуждениями.Элизабет Эбботт – писательница, историк, старший научный сотрудник Тринити-колледжа, Университета Торонто, защитила докторскую диссертацию в университете МакГилл в Монреале по истории XIX века, автор несколько книг, в том числе «История куртизанок», «История целибата», «История брака» и другие. Ее книги переведены на шестнадцать языков мира.

Элизабет Эбботт

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Педагогика / Образование и наука