Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во

Но, наконец, от чего зависит его последний результат? К чему приводят все подготовительные формы, указанные в пропущенной главе? Речь идет о назначении Верховного Понтифика, чья духовная власть признавалась бы всей Европой; речь идет об обретении простых, но тайных путей, ведущих к сему важному деянию; наконец, речь идет о том, как сделать, чтобы формы, претворяющие данное деяние, одновременно участвовали в формах Провидения, Воли и Судьбы. Согласно сказанному мной, этот Верховный Понтифик мог бы быть и ныне существующий, лишь бы только он признал назначившую его власть, и тогда он будет своим фактом своего назначения наделен августейшим и священным характером и подлинной духовной властью. Он прострет над всей Европой свой пастырский посох и над всеми нациями, принадлежащими к его культу; его моральное влияние никак не будет иллюзорным или ничтожным, каковым является сегодня, ибо он впредь не станет воплощением невежества или узурпации, в чем, возможно, слишком правильно упрекалось Папство, но будет воплощением знаний и легитимным результатом всеобщего согласия, союзом, заключенным между народами и царями, Человеческой волей и Судьбой. Этот Верховный Понтифик тогда сделается сосудом Провидения и его представителем на земле; в своих руках он будет держать столь желанную связующую нить, которая соединит три силы в одну и надолго удержит Вселенную в нерушимом мире. Как представитель Провидения и его зримый сосуд, он господствовал бы не только над разными культами, которым бы следовали нации, подчиненные его августейшему священству, но и над самой сущностью Религии, откуда бы культы черпали свою силу. Исходя из нужд народов и царей, он бы смог, в соответствии с подъемом знаний, продвинуть вперед науки и достижения цивилизации, видоизменить догматы Религии, прояснить ее таинства, внеся Истину в поступательное развитие, присущее всем вещам. Религия, перестав быть неподвижной посреди всеобщего движения, уже не препятствовала бы этому движению, но упорядочила бы его ход, благоприятствуя ему. Расколы стали бы невозможными, пока бы соблюдалось единство; и культам, чтобы реформироваться, уже не надо было вызывать никаких правительственных потрясений. Ибо культы будут пребывать во власти Верховного Понтифика и других духовных вождей, в распоряжении которых окажутся их формы, отвечающие характеру народов и климатическому поясу. Итак, люди перестали бы тяготиться этими сильными узами, отвратительными для их естества. Всегда наиблистательная Истина становилась бы для них все дороже и дороже; и создающая их счастье Добродетель не являлась бы более тщеславным призраком, в которой могли сомневаться одновременно и угнетатели и угнетаемые.

Так назначенный и облеченный могуществом трех великих сил Вселенной Верховный Понтифик станет, несомненно, первой личностью в мире. Императоры и цари, правящие в тени его морального влияния, будут воздействовать на все гражданские вещи своей умеренной, но непоколебимой властью. Никогда ни бунт, ни мятеж не приблизятся к их трону; никогда они не будут мишенью для яростных противников и честолюбивых заговоров, потому что заговоры не будут иметь никакого смысла, а честолюбцы обретут успех лишь на верном пути чести. Названные революциями ужасные потрясения станут неизвестными, ибо для постоянно развиваемой и удовлетворяемой Человеческой воли, умеющей всякую минуту слышать свой голос и видящей, что она представлена и поддержана, не будет никакого смысла рисковать всеми своими преимуществами, борясь против двух сил, которые ее неизбежно закабалят, объединившись против нее. Положение Воли будет точно таким же, как положение Судьбы, и даже таким же, как у Провидения. Ни одна из двух сил не сможет захватить абсолютное господство, если даже к нему и устремится, потому что она всегда встретит в малейшем движении, которое ее представители пожелают использовать в своих интересах, непреодолимое препятствие в спонтанном объединении другой силы с Волей.