Философия освобождения

И проповедано будет Евангелие Царствия по всей земле во свидетельство всем народам; и тогда придет конец.

(Евангелие от Матфея. 24, 14.)

Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец.

(Евангелие от Марка. 13, 32.)

И здесь христианство объединяет две односторонние истины пантеизма и буддизма: оно связывает реальное движение отдельного человека (индивидуальная судьба), которое признавал только Будда, с реальным движением всего мира (универсальная судьба), которое принимал только пантеизм.

Соответственно, Христос имел самое глубокое представление о динамической связи вселенной, и это ставит его высоко над мудрыми пантеистами Индии и над Буддой.

В том, что он был хорошо знаком с брахманизмом и буддизмом, с одной стороны, и с прошлой историей человечества – с другой, сомневаться не приходится. Тем не менее, этих

важных знаний недостаточно, чтобы объяснить происхождение самой великой и лучшей религии. На помощь Спасителю следует отнести могущественного демона, который в виде предчувствий поддерживал его дух. Для определения индивидуальной судьбы людей все необходимые ключи лежат в чистой, славной личности Христа, но не для определения судьбы вселенной, ход которой Он, тем не менее, устанавливает без колебаний, даже если открыто признается в своем неведении относительно времени конца.

Но о дне и часе никто не знает – даже Сын, но только Отец.

С какой аподиктической уверенностью, с другой стороны, он говорит о том факторе судьбы, который, независимо от человека, помогает формировать индивидуальную судьбу!

Я говорю то, что видел у своего отца.

(Евангелие от Иоана, 8, 38.)

Но я его знаю. И если бы я сказал, что не знаю его, я был бы лжецом, как и вы. Но я знаю его и держу его слово. (Евангелие от Иоана. 8, 55.)

Сравните с этим суждение поэта-пантеиста о непознаваемом, скрытом единстве мира:

Назвать его кто смеет откровенно?
Кто исповедать может дерзновенно:
Я верую в него?
Кто с полным чувством убежденья
Не побоится утвержденья:
Не верую в него? Он, вседержитель И всехранитель,
Не обнимает ли весь мир – Тебя, меня, себя?
Гёте. (Перевод Н. А. Холодковского)

Тот, кто исследует учение Христа без предубеждения, найдет только имманентный материал: мир сердца и муки сердца; индивидуальную волю и динамическую связь мира; индивидуальное движение и движение вселенной. – Царство небесное и ад; душа, сатана и Бог; первородный грех, провидение и действие благодати; Отец, Сын и Святой Дух; – все это лишь догматическое прикрытие признанных истин.

Но эти истины не были известны во времена Христа, поэтому в них нужно было верить и представлять их в таких оболочках, которые были бы действенными. Таким образом, вопрос Иоанна был:

Но кто победит мир, как не тот, кто уверует, что Иисус есть Сын Божий?

22.

Новое учение произвело мощный эффект. Прекрасные, трогательные слова Спасителя:

Не думайте, что я пришёл послать мир на землю; я пришёл не для того, чтобы послать мир, но меч, я пришёл, чтобы отделить человека от отца своего“, – потому что отрекается от диавола тот, кто был сыном его. „И отделить дочь от матери.

(Евангелие от Луки. 12, 49—51.)

Сбылось. «Каждая великая идея, как только она появляется, оказывает тираническое воздействие», – говорит Гете. Его истина обладает необычайной силой, потому что она сразу же проникает в сознание. Отныне человек познает высшее благо; оно сжимает его сердце и, как бы он ни трясся, никогда не отпускает его. И поэтому учение Христа, однажды брошенное в мир как новый мотив, уже не могло быть уничтожено. Сначала она захватила низких, презираемых, отверженных. «Все люди – братья, дети любящего Небесного Отца, и каждый призван разделить Божью славу. Впервые на Западе было проповедано равенство всех перед Богом, впервые было торжественно объявлено, что перед Богом нет уважения к личности, и впервые религия склонилась к каждому человеку, с любовью приняла его в свои объятия и утешила.