Философия освобождения

Но, с другой стороны, я хочу жизни совершенно определенным образом. Чтобы осознать это, мне нужно время, ибо только в общем потоке вещей я могу открыть, как я хочу жить. Без развития или развертывания моего существа это было бы невозможно; время, однако, не порождает развитие, а лишь делает его ощутимым, и разум в силу времени показывает мне индивидуальную окраску моей воли в целом. i469 Конечно, если учесть, с одной стороны, сложный чудесный аппарат, необходимый для распознавания, и, с другой стороны, самое главное, что должно быть распознано для меня: ядро моего существа (мы не осознаем себя в самосознании, но ощущаем себя непосредственно, а то, что непосредственно схвачено, становится объективным для рефлектирующего разума), то для меня не имеет смысла, что столь поразительно искусные средства стоят в правильном отношении к столь скудному результату. Воля к жизни! Желание существовать! Неутолимая жгучая жажда жизни, ненасытный хищный голод к жизни! А что приносит жизнь?

Теперь не нужно ничего показывать, кроме удовлетворения голода и инстинкта спаривания, и, самое большее, небольшого сиюминутного удовольствия, такого, какое время от времени получает каждая особь животного мира между бесконечными тяготами и нагрузками.

(Мир как воля и представление. II. 404.)

Как жалко! И поскольку наше бытие – это нечто столь ужасающе жалкое, не верится, что оно действительно полностью раскрылось перед нами, и думается, что за ним еще есть что-то, что познание должно найти с горячим старанием. На самом деле, однако, он лежит перед нами во всей своей обнаженной простоте. Он, как сказал Гераклит о трупе, презреннее навоза.

Если, с другой стороны, мы рассмотрим ужасную ярость, с которой воля требует жизни, всепоглощающую, пылкую страсть, с которой она требует только одного: существования, существования и еще раз существования, мы поймем, как подходит воле факультет знания; ведь без всеобъемлющего духовного взгляда на все реальные условия этому неистовому импульсу никогда нельзя было бы придать другое направление, что и является целью этики.

Отрицаемое реальное развитие, таким образом, появляется как нарыв в самом начале физики Шопенгауэра (мир как воля). Давайте посмотрим, как отринутая индивидуальность отомстила за себя.

В мои намерения не входит слишком подробное рассмотрение философской системы Шопенгауэра. Я должен ограничиться разоблачением ошибок и кратким указанием достоинств.

Произведения Шопенгауэра, которые каждый, кто причисляет себя к образованным людям, должен знать досконально, ибо они являются самыми важными во всей литературе мира со времен появления «Критики чистого разума».

После того как Шопенгауэр обнаружил волю к жизни как ядро нашего существа, которое, войдя в формы познающего субъекта, предстает как тело, он с полным основанием перенес найденное на все в природе.

Ибо какое иное существование или реальность мы должны приписывать остальному телесному миру? Откуда мы берем элементы, из которых составляем такое существование? Кроме воли и воображения, ничто не известно нам и не мыслимо. Если мы хотим придать телесному миру, существующему непосредственно только в нашем воображении, наибольшую известную нам реальность, то мы придаем ему ту реальность, которую для каждого имеет его собственное тело: ведь это самая реальная вещь для каждого. Но если мы теперь проанализируем реальность этого тела и его действий, мы не найдем в нем ничего, кроме нашего воображения.

(Мир как воля и представление. I. 125.)

Но для того, чтобы это осуществить, необходимо было сначала точно исследовать природу воли, поскольку она не везде выражается одинаково. Таким образом, Шопенгауэр пришел к выводу, что воля – это слепой, бессознательный импульс, к которому познание и сознание по сути не относятся. Затем он полностью отделил волю от познания и сделал последнее зависимым от него, в то время как воля стала независимой от познания. Это был второй блестящий Aperçu.