Финансист

Still, he had anticipated it so long that the charm of it had been discounted to a certain extent.	Правда, он уже так давно ждал этой минуты, что значительная доля прелести ее для него утратилась.
He had been unhappy here, and he had not.	Он был несчастен в тюрьме, но не сломлен.
The shame and humiliation of it, to begin with, had been much.	Поначалу было тяжко терпеть позор и унижение.
Latterly, as he had become inured to it all, the sense of narrowness and humiliation had worn off.	Но впоследствии, когда он освоился с обстановкой, ощущение гнета и чувство оскорбленного достоинства притупились.
Only the consciousness of incarceration and delay irked him.	Его только раздражало сознание, что, сидя взаперти, он попусту теряет время.
Barring his intense desire for certain things-success and vindication, principally-he found that he could live in his narrow cell and be fairly comfortable.	Если не считать неудовлетворенных стремлений -главным образом жажды успеха и жажды оправдать себя, - он убедился, что может жить в тесной камере и притом совсем неплохо.
He had long since become used to the limy smell (used to defeat a more sickening one), and to the numerous rats which he quite regularly trapped.	Он уже давно свыкся с запахом извести (заглушавшим другой, более скверный запах) и с множеством крыс, которых он, впрочем, усердно истреблял.
He had learned to take an interest in chair-caning, having become so proficient that he could seat twenty in a day if he chose, and in working in the little garden in spring, summer, and fall.	В нем пробудился известный интерес к плетению стульев, и он так наловчился, что при желании мог изготовлять по двадцать штук в день. Не менее охотно работал Каупервуд весной, летом и осенью в своем крохотном садике.
Every evening he had studied the sky from his narrow yard, which resulted curiously in the gift in later years of a great reflecting telescope to a famous university.	Каждый вечер, сидя там, он изучал небосвод, и любопытно, что в память об этих вечерах много лет спустя он подарил великолепный телескоп одному знаменитому университету.
He had not looked upon himself as an ordinary prisoner, by any means-had not felt himself to be sufficiently punished if a real crime had been involved.	Каупервуд никогда не смотрел на себя как на обыкновенного арестанта, так же как не считал, что понес достаточную кару, если в его действиях и вправду был какой-то элемент преступления.
From Bonhag he had learned the history of many criminals here incarcerated, from murderers up and down, and many had been pointed out to him from time to time.	Бонхег рассказал ему о многих заключенных; среди них были убийцы, были люди, совершившие еще более тяжкие злодеяния, а также и мелкие преступники; кое-кого Каупервуд даже знал в лицо: Бонхег не раз водил его на главный двор.
He had been escorted into the general yard by Bonhag, had seen the general food of the place being prepared, had heard of Stener's modified life here, and so forth.	Каупервуд видел, как готовят еду для заключенных, слышал о довольно сносном тюремном житье Стинера и о многом другом.
It had finally struck him that it was not so bad, only that the delay to an individual like himself was wasteful.	В конце концов он пришел к убеждению, что тюрьма не так уж страшна, жаль только, что такой человек, как он, Каупервуд, попусту растрачивает время.
He could do so much now if he were out and did not have to fight court proceedings.	Сколько бы он успел сделать на свободе, не возясь со всеми этими исковыми заявлениями.