Финляндская революция

В то время, как артиллерия в общем представлении стояла в высоком курсе, винтовка считалась менее важною. И все таки факт, пожалуй, тот, что пехота с винтовками является главным фактором и в революционной войне.

Придавание малого значения ружейному огню вытекало опять из того, что не умели как следует пользоваться винтовкой.

Я получил то представление, что наши гвардейцы в значительной мере должны были сами на свой риск определять цель и расстояние стрельбы, т.е. стреляли без руководства знающего дело. Неудивитель­но поэтому, что результат был невелик, и что доверие к значению винтовки было меньше, чем следовало бы.

Но у нас не было в достаточной мере ни сил, ни способностей, ни даже времени, чтобы рассеять неверные представления.

А неверные представления встречали нас почти на каждом шагу.

Также и о братской помощи русских товарищей были а некотором отношении ошибочные представления у части финских товарищей.

Полученная нами помощь являлась в действительности во мно­гих отношениях незаменимою и необычайно ценною. Но, несмотря на это, те люди которые не понимали в достаточной мере тогдашнего внешнего и внутреннего политического состояния молодой пролетарской власти, считали себя обманутыми, особенно поскольку дело касается получения в помощь революционной и обладающей военным искус­ством живой силы. Они не понимали того, что Советская власть под угрозой страшной опасности должка была тогда выпутываться нэ самого ужасающего кризиса, вызванного империалистическою войной и про­долженного властью буржуазии, должна была выпутываться под Да­мокловым мечом гордого от своих побед германского империализма. Старая армия была в состоянии разложения. Новая ещё только созда­валась. Россия сама была в опасности. Возможности её помощи были, таким образом, ограничены.

Если кто-либо бросит хотя бы лишь тень на русский революци­онный пролетариат с целью обвинения в вышеупомянутом отношении, то он сам заслужил обвинение.

Русский революционный пролетариат и его славные представители, - такие, как тов. Ленин. Зиновьев Смилга и многие другие, которые осо­бенно много на деле нам помогали, - не имеют никакого отношения к тем контр-революцнонным офицерам и прочим белым хулиганам, которые, пользуясь своим положением и условиями, в некоторых случаях затрудняли нашу деятельность, и, быть может, им удалось помешать поднятию нашей боевой способности на ту высоту, на кото­рую она могла бы подняться.

Что среди таких русских контрреволюционеров находились пря­мые пособники наших финляндских врагов, - это неудивительно, ибо и буржуазия имеет свою классовую солидарность, к тому же эта со­лидарность является ещё и более живою, так как она успела развиться повсюду среди угнетенных классов.

Не мешает привести несколько примеров.

Под защитой вывески авторитета Российской Советской власти интриговали против нас находившиеся в телеграфном учреждении финны. Когда мы стремились контролировать это учреждение, то это не удалось. Темные силы занимались в этом деле и провокацией. По­средством провокации имелось в виду поднять против нас революцион­ных матросов флота. Для контрреволюционеров являлось очень важ­ным, чтобы нашего контроля не было, чтобы они могли втайне поль­зоваться телеграфным учреждением на пользу нашим врагам, ибо так действительно происходило. Русские же контролёры могли следить лишь за русскими телеграммами.

Еще пример: Стоявший в гельсингфорсской гавани и находив­шийся в наших руках ледокол “Сампо” просили предоставить “русским для привоза воды”. Предоставили. Но он отправился с белогвардей­цами, взяв с собою Свинхувуда, в море. Он вернулся, правда, в своё время обратно. Но уже с грузом палачей и свинца для убийства фин­ляндских революционных рабочих.

Произошла измена. Легковерие сделало её возможною.

Легковерие вызвало, кроме того, и третье господствовавшее во мнениях преувеличение: необычайную немцебоязнь.

В конце войны она развилась местами в страх, подобный панике.

Ещё тогда, когда на наших фронтах не было ни одного немца, не считая обученных в Германии финских егерей, их всё же, будто бы, видели и, будто бы, знали, что они находятся там.

Это явление имеет также свое об’яснение.

Угнетательская политика русского царизма в Финляндии давала повод буржуазно-патриотическому возбуждению против России и про­тив русского народа.

Успех германского империализма в большой грабительской войне помог влиятельной части буржуазии присоединиться к Германии. Они уверяли, что германский империализм освободит, будто бы, Финляндию и её рабочий класс из когтей русского империализма.

Таким образом, в стране, в буржуазных кругах возникло восхище­ние немцами, которое нашло себе почву и среди части рабочих, бла­годаря царизму.