Читаем Фламенка полностью

Они, сказав: "Ну, что теперь?

5800 Через какую может дверь

Явиться тот, кто озадачил

Нас тем, что встречу здесь назначил?"

- "Не знаю, - им Фламенка, - нет

Того каких-либо примет,

Что отнести могла б я к плану.

Но раздеваться все ж не стану

Не ради ванн мы здесь торчим,

А ради разговора с ним".

И так, безмолвно и угрюмо,

5810 Стоят; вдруг каждая, от шума,

Донесшегося из угла,

Встревожась, тотчас поняла,

Что гость, сперва их озаботив,

Явился все ж; никто не против,

Но тронуть захотелось всем

Друг дружку: сияв плиту, Гильем

Вставал, словно из пола рос.

Коль кто-то мне задаст вопрос,

Как вышел и с каким он видом

5820 Пред ними встал, - того не выдам.

В руке он нес свечу; у сшитой

Из реймсской ткани знаменитой

Рубашки тонкой и штанов

Покрой изящный был и шов;

Плащ, дорогим блиставший шелком,

Был скроен и присборен с толком

И сужен впродоль края ткани;

Затянутая же на стане

Тесьма тугого ремешка

5830 Шла кверху до воротника.

Чулки сидели ладно, редкой

Цветочков вышитых расцветкой

Попав всему наряду в тон,

Как будто в них родился он.

Он не затем явился в шляпе

Льняной, обшитой шелком в крапе,

Чтобы была тонзура скрыта,

Но обеспечена защита

Волос от известковой пыли.

5840 Хотя цвета Амора были

Бледны, но виду не во вред,

Природный оттеняя цвет:

Красу лишь выделяли тени.

Он стал пред дамой на колени:

"Будь тем, кто создал вас, но вам

Не создал равных среди дам

Ни в вежестве, ни в красоте,

Помилованы вы и те,

Кто с вами!" - и, земной поклон

5850 Кладя, Фламенку слышит он:

"Сеньор, пусть Тот, кто чужд обмана,

Ваш здесь вожатый в охрана,

Спасет вас, удовлетворив

Желанья вашего порыв".

- "О дама, все, чего охота

Мне, мысль моя, моя забота

Суть вы: как дар хочу отдать я

Себя вам; в вашем же принятье

Его - желаний всех конец".

5860 - "Сеньор, мне быть судил творец

Близ вас: не скажете теперь

Раз я пришла, - что без потерь

Со мной расстаться бы могли вы.

Вы столь прекрасны и учтивы,

Столь тонко к цели шли и здраво,

Что ваша страсть, на сердце право

Имея, им давно владела,

Теперь сюда пришло и тело

Вас тешить множеством услад".

5870 В ее объятиях он сжат,

Она, целуя, ласки множит.

Эн Арчимбаут, коль хочет, может

Идти под ясень в хоровод {183}

Не думаю, что предпочтет

Фламенка позабыть о друге.

Объятия Гильема туги;

Моим друзьям прошу я бога

Пока дать радости немного

Такой, как этим дал двоим.

5880 Гильем уверен, что любим:

"О дама, если вы согласны,

То ходом, сделанным негласно

Нарочно для меня и вас

И скрытом от шпионских глаз,

Могли бы в комнату пойти мы,

Откуда я неутомимо

Гляжу на башню с неких пор".

- "Как вам угодно, мой сеньор.

Пойду я по своей охоте

5890 За вами, зная, что вернете

Обратно целой и здоровой.

В час добрый! путь откройте новый!"

Гильему первому идти.

Темно им не было в пути,

Ибо давали свет огни

Свечей. И к выходу они,

Придя скорей, чем ожидали,

В роскошной оказались зале:

Подбор на ложах покрывал

5900 Такой, что королю пристал,

Пол устлан камышом, обои,

Ковры и многое другое.

Прошли на низкой сесть постели.

Алис и Маргарита сели

Среди подушек на полу:

Гильем им воздает хвалу

И милостью ответить просит.

"К чему, - Фламенка произносит,

Друг милый, вам просить об этом?

5910 Обязаны вы их советам

И такту тем, что не должно

Из наслаждений ни одно

Минуть вас". Поблагодарив их,

Вступает он на путь учтивых

Ухаживаний и бесед:

"О нежная, немалый вред

Вы причинили мне, но ныне

Мы вместе, жалоб нет в помине.

Не знаете, что за сеньор

5920 Пред вами, вам открыл Амор

Лишь то, что искренно он предан".

- "Но мной характер ваш изведан:

Что благородны вы и знатны

И рыцарь, было мне понятно

Вы стали другом мне; будь вы

Незнатны, вникнуть в суть молвы

О даме - были б неспособны".

Гильем ей рассказал подробно,

Кто он такой и путь свой весь

5930 И как повел себя он здесь

Со дня прибытия в Бурбон.

Она же, услыхав, кто он,

Всем сердцем так повеселела,

Что отдалась любви всецело,

Приникла к шее, обняла,

Забыла все, нежна, смела,

Покорна стала, без опаски

Даря лобзания и ласки

И все, что ей велит Амор.

5940 Не праздны губы, руки, взор,

В объятьях нежных их - упорство,

Друг перед другом нет притворства,

Нет скрытности ни в нем, ни в ней,

Чтоб радость их была полней.

Вознаграждает каждый друга

За дни томленья и недуга,

В которых был он виноват:

Их защищает от утрат

Амор, он лишь о том хлопочет,

5950 Чтоб делали, чего он хочет.

И впрямь, любим один другим:

Амор услады дарит им,

Так распаляя и влюбляя,

Что бед чреда забыта злая,

Терзавших их все эти дни.

Что за любовники они:

Неслышно ни о ком таком

Сейчас - я лишь с одним знаком,

Что этих стоил бы, нет спора,

5960 Найди он по себе партнера.

Гильем, зазря не тратя сил,

Не нудил даму, не просил,

Но ждал с готовностью порыва,

Она же не была ленива

В раздаче почестей и благ

Едва ль сама бы Милость так

Могла, хоть ублажает всех,

Амор им вдоволь дал утех,

Так что о том, чтобы возлечь,

5970 В тот день не заходила речь:

Довольно было им лобзаний,

Ласк и в объятиях слияний

И прочих игр любви, к которым

Есть вкус у призванных Амором.

Так радостно, им вспомнить снова,

Как к слову подбирали слово,

Что сил не хватит ничьему

Рту выразить, или уму,

Отраду ту, что дал им случай.

5980 Никто на свете доли лучшей

Не знал; что - лучшей! знать бы ту же!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной. В то же время немало участников сборника к началу войны были уже вполне сформировавшимися поэтами и их стихи по праву вошли в золотой фонд советской поэзии 1930-1940-х годов. Перед нами предстает уникальный портрет поколения, спасшего страну и мир. Многие тексты, опубликованные ранее в сборниках и в периодической печати и искаженные по цензурным соображениям, впервые печатаются по достоверным источникам без исправлений и изъятий. Использованы материалы личных архивов. Книга подробно прокомментирована, снабжена биографическими справками о каждом из авторов. Вступительная статья обстоятельно и без идеологической предубежденности анализирует литературные и исторические аспекты поэзии тех, кого объединяет не только смерть в годы войны, но и глубочайшая общность нравственной, жизненной позиции, несмотря на все идейные и биографические различия.

Алексей Крайский , Давид Каневский , Иосиф Ливертовский , Михаил Троицкий , Юрий Инге

Поэзия