Флибустьеры с Наветренных островов

– Это женщины живут чувствами, страстями, мужчины же действуют по расчёту, чтобы извлечь выгоду.

Аделаида вздохнула:

– Да, мы более искренне любим.

В трюм стали входить другие женщины, те, кто провёл время с мужчинами в трактире.

Пришла и Корали. Флорентин провожал её, поддерживая изрядно выпившую женщину.

За ними вошли в трюм Бертран со своей пассией.

Корали принесла полбутылки вина и вручила Роксане со словами:

– На, ты вчера тоже надралась.

– Спасибо. Как тебе этот морячок?

– Однажды был у меня секс, а я настолько пьяная была, что вообще ничего не помнила. А парень был ну, такой красавчик! Я весь день воображала, как это было, мечтала, еле вечера дождалась. Сама к этому парню кинулась. Бесплатно предложила себя, он даже удивился. Ну, правильно удивился: он же только на бабу залезет, так сразу…и всё. Так вот вчера было ещё хуже. Потому что – совсем никак.

Кок побледнел и пытался урезонить, шатающуюся возле Роксаны женщину:

– Мадам, яд так и льётся с Вашего языка! Но, господа, не верьте её сплетням. Она, поди, опять ничего не помнит.

Бертран поучал повара:

– Со своими проблемами обращайся к священнику, а не плачь бабе в юбку.

Флорентин врезал Корали так, что та упала навзничь. И кок быстрым шагом удалился.

Габриель и пушкарь уложили Корали на гамак. Затем штурман сел на гамак возле Гарсанды.

Покачиваясь, он с напускным безразличием узнавал:

– Когда вас везли сюда…сколько матросов на тебе побывало?

Девушка зарыдала. Он воспользовался её беспомощностью и обнял одной рукой. Она ревела в его плечо. Плакать в плечо большого и красивого человека оказалось приятно. Появилось чувство какой-то защищённости, надёжности. Но она понимала, что это ложное ощущение. Этот человек просто склоняет её к очередному интиму.

Бланш с синяком под глазом хмыкнула:

– Опять эта дура ревёт.

Бертран тоже не спешил уходить. Он играл с проснувшейся Артрадой. Прятал монетку в кулаке, и когда ребёнок угадывал, отдавал монету малышке.

Габриель гладил плечо Гарсанды и ласково говорил:

– Не ожидала от меня такой проницательности? Но я видел, какой ужас вызывает в Вас противоположный пол. Но мы не все агрессивные и вероломные…

Девушка попыталась спихнуть его со своего гамака, но это было не так-то просто, правда, руку свою с её плеча мужчина убрал.

Она ворчала:

– Тоже мне гуманист с руками по локоть в крови!

А Аллард отвечал ей:

– Мало кто устоит перед соблазнами сокровищ…И мы идём туда, где блестит золото…Интуиция помогает выжить, знаешь, куда ударит враг…Чутьё помогает в море, ведь отчасти у пират нет конкретного направления, намеренного плана…Наша цель – богатство, и только сердце подсказывает где его искать.

Гарсанда кривлялась:

– Божественный проводник в виде сердца…Как поэтично! Но Ваше сердце сулит гибель обладателям сокровищ!

– А ещё моё сердце сулит Вам любовь.

– Не надо путать желание с любовью. Желание удовлетворяет плоть, а любовь же должна освещать душу и сердце.

Мужчина внимательно глянул в её заплаканные глаза.

А утешаемая спросила:

– А сколько у Вас было женщин?

– Не считал. Очень много было по юности…

– Итак, в арифметике Вы слабоваты…А мужчин сколько было?

– Один.

– Как это умильно! У мужчин может быть хоть тысяча женщин, но если у женщины было больше двух мужчин, то она уже шлюха.

– Так устроен наш мир. Но красивым девушкам иногда прощаются небольшие грешки.

Гарсанда соскочила с гамака.

Она пылко уверяла:

– Мне не нужен Ваш гуманизм. Научитесь проявлять гуманизм и сострадание по отношению к испанцам.

И Габриель поднялся, ему не нравилось, что его отвергают, он тоже вспылил:

– Ух, ты! У тебя отлично получается всё запутывать и выворачивать мои слова наизнанку!

Штурман пошёл к выходу.

Обернулся и ругнулся:

– Ты будешь мне в кошмарах являться!

– Конечно, буду! Ты ж гей!– с усмешкой поддакнула Гарсанда.

Габриель хлопнул дверью, пошёл по коридору. Его догнала Онорина.

– Мсье Аллард,– окликнула она его.

– Что Вам угодно?– зло отозвался мужчина.

– Гарсанда Фази из семьи зажиточного ткача. Получила хорошее образование в монастыре.

– А мне-то что с того?– перебил её Габриель.

– На корабле, который нас вёз сюда, её лишь однажды изнасиловали, и то она отбивалась так, что ещё долго ходила с синяками. А остальное время плаванья она имитировала маточное кровотечение, резала себе пальцы и смачивала кровью тряпку…и это подействовало – её больше не трогали, решив, что она больная.

– Как она попала на корабль с такими вот развесёлыми пассажирками?

– Она не говорила. Плачет часто, жалея, что выгнали из монастыря.

– Почему Вы мне всё это рассказали?

– Гарсанда очень гордая. Боюсь, она может очутиться на плантации с рабами…А те не станут с ней церемониться…

Аллард кивнул и ушёл.

Нескольких женщин позвали мыть палубу. Это были Химильтруда, Гарсанда и Аделаида. Артрада бегала между женщинами и задавала вопросы.

Девочка окликнула мать:

– Ой, мама, смотри, какие грязные дяди!

– Это негры,– пояснил новый квартирмейстер Эрнест де Эглантин, он приглядывал за женщинами,– Удивительно, да, что есть на свете чёрные люди?

Это был привлекательный мужчина с пышной шевелюрой, на которой у висков уже появилась седина.