Читаем Форпост в степи полностью

Трогательно всхлипывая, иногда рыдая, она в течение часа пересказывала внимательно ее слушавшему Баркову красивую легенду о «трагедии» своей жизни. Изображая себя невинной жертвой, Жаклин старалась изо всех сил. Любая знаменитая актриса в эти минуты выглядела бы рядом с ней абсолютно бездарной серой мышкой, способной лишь на то, чтобы на мгновение показаться на сцене и тут же раствориться в лучах славы, излучаемых талантом потрясающей лгуньи Жаклин.

— Вот негодяй! — воскликнул, хлопнув себя по коленям, Барков. — А я считал его безукоризненно порядочным человеком! Мне он рассказывал, что именно вы убили его брата и похитили дочь!

— Вам судить, — поведя глазами, трогательно вздохнула Жаклин. — Из–за его преследований я вынуждена была бежать во Францию, а там попасть в грязные руки Анжели, который вьет из меня веревки и по сей день!.. Он привез меня сюда и пользуется мною как ширмой, прикрывая какие–то свои темные делишки, — подливая масло в огонь, вкрадчиво говорила Жаклин.

— Я дознаюсь, что это за делишки! — грозил кулаком в потолок разъяренный как никогда капитан. — Я раздавлю… я уничтожу его!

— А девочку спрятал сам граф, — вдруг заявила Жаклин с плохо скрываемым злорадством, наблюдая за поведением взбешенного капитана. — Сделал он это для того, чтобы безнаказанно уничтожить меня не только физически, но и публично. Так он топчет мою честь, вдавливая в грязь мое незамаранное имя!

Жаклин замолчала. Она пристально смотрела на ходившего взад вперед капитана, как огромная хищная паучиха смотрит на застрявшую в ее паутине жалкую несчастную муху.

— А вот и я, здравствуйте!

В гостиную, как обычно, без предупреждения, вошел, натянуто улыбаясь, Нага.

— Как кстати, что мы сегодня все здесь собрались. А сейчас я хотел бы попросить господина капитана оставить нас наедине с госпожой Жаклин. Мне хочется лично ей доложить об успешном выполнении данного ею поручения…

* * *

— Что скажешь, госпожа? — спросил Нага у Жаклин, когда они остались вдвоем.

— Ты был прав, — ответила она. — Этот капитанишка — действительно не тот, за кого себя выдавал. Он — «Опричник» из Тайной канцелярии. Выслеживал меня. Он искал Марианну!

Прежде чем задать очередной вопрос, Нага зло ухмыльнулся и сказал:

— Не зря я недолюбливал этого петуха напыщенного. Но ничего, я для него тоже подготовил достойное местечко в своем плане.

Нага взял со столика графин с вином и наполнил им фужер. Выпив, он смачно причмокнул и спросил:

— А тебе не кажутся подозрительными откровения Баркова? С чего это он вдруг решил перед тобой открыться?

— Баркова отстранили от должности, — ответила Жаклин. — Думаю, что в Оренбурге его песенка спета, его откомандировали в Самару.

— Ну ничего, до Самары он не доедет!

Нага бросил взгляд на окно, после чего спросил:

— А про графа Артемьева ты у него не расспрашивала?

— Нет, — ответила Жаклин. — Но из разговора с Барковым я поняла, что судьба графа ему так же не известна, как и нам.

— Ну хорошо, — удовлетворенно вздохнул Нага. — Теперь можно и к делу…

Он подошел к двери, чтобы проверить, не подслушивает ли их кто в коридоре. Никого не обнаружив, он вернулся к Жаклин и уселся на стул рядом с ее креслом.

— План таков, — сказал он сразу же заинтересовавшейся слушательнице. — Ровно в полночь к подъезду подъедет карета. В нее сядешь ты и твоя служанка. И сразу же уедешь.

— А Архип? Ания? — возмутилась Жаклин. — Они что, здесь останутся? Так мы не уговаривались, Садык.

— Успокойся и слушай! — рыкнул недовольно Нага. — Как только карета с тобой и служанкой отъедет, через две четверти часа к подъезду подойдет еще одна карета. Твой Архип поможет мне перенести бочки из подвала и загрузить их в карету. Потом я, он и Ания поедем за тобой, к тому месту, где ты будешь нас дожидаться.

— А где это место? — полюбопытствовала заинтригованная Жаклин.

— Кучер, который тебя повезет, знает!

— Все так просто? — нахмурилась Жаклин. — Меня это настораживает.

— Ну хорошо, — сдался Нага. — Что предлагаешь ты?

— Хочу, чтобы Ания ехала со мною, — сказала Жаклин. — Я знаю, что без нее ты не уедешь. И мне будет спокойней!

— Хорошо, уговорила, — после минутного раздумья согласился Нага. — Ания поедет с тобой.

— Ты еще позабыл про Баркова? — напомнила ему Жаклин. — При беседе с ним я поняла, что он готов бросить службу и остаться со мною!

— Барков нас заслонит собою от ангела–хранителя. Он жалкий неудачник. Его присутствие навлечет на нас всех неудачу. А нам рисковать нельзя!

— Пусть будет по–твоему, — довольно быстро согласилась Жаклин. — Впрочем, он заслужил смерть хотя бы за то, что докучал мне своим навязчивым присутствием и не давал покоя.

— Итак, все решено, — облегченно вздохнул Нага и потянулся за графином. — Кстати, — сказал он, наблюдая за тем, как гранатового цвета вино наполняет бокал, — не забудь подсыпать в пищу Ании и ее слуг снотворного, чтобы она не доставила нам хлопот, — охотно пояснил Нага, отпив пару глотков. — Девчонка будет сопротивляться и противиться своему похищению, а того нам не надо.

— Хорошо, я сделаю, как ты говоришь, — согласилась Жаклин. — Но…

Перейти на страницу:

Все книги серии Сибириада

Дикие пчелы
Дикие пчелы

Иван Ульянович Басаргин (1930–1976), замечательный сибирский самобытный писатель, несмотря на недолгую жизнь, успел оставить заметный след в отечественной литературе.Уже его первое крупное произведение – роман «Дикие пчелы» – стало событием в советской литературной среде. Прежде всего потому, что автор обратился не к идеологемам социалистической действительности, а к подлинной истории освоения и заселения Сибирского края первопроходцами. Главными героями романа стали потомки старообрядцев, ушедших в дебри Сихотэ-Алиня в поисках спокойной и счастливой жизни. И когда к ним пришла новая, советская власть со своими жесткими идейными установками, люди воспротивились этому и встали на защиту своей малой родины. Именно из-за правдивого рассказа о трагедии подавления в конце 1930-х годов старообрядческого мятежа роман «Дикие пчелы» так и не был издан при жизни писателя, и увидел свет лишь в 1989 году.

Иван Ульянович Басаргин

Проза / Историческая проза
Корона скифа
Корона скифа

Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения. Однако вскоре становится ясно, что не один князь знает о сокровище и добраться до Сибири будет нелегко… Второй роман в книге известного сибирского писателя Бориса Климычева "Прощаль" посвящен Гражданской войне в Сибири. Через ее кровавое горнило проходят судьбы главных героев — сына знаменитого сибирского купца Смирнова и его друга юности, сироты, воспитанного в приюте.

Борис Николаевич Климычев , Климычев Борис

Детективы / Проза / Историческая проза / Боевики

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза