Фортинбрас, принц норвежский

Досталось всем. А принцу – больше всех.

Он, как вожак и явный возмутитель,

Устроивший позорный тот набег,

Отправлен был под стражей в Виттенберг.

Рассчитывал король, что кармелиты

Суровый пост и нудные молитвы

Помогут укротить бунтарский нрав

Наследника… Увы, он был неправ!

Принц очень быстро охладел к дебатам,

Прослыв средь братьев смирных бесноватым,

Риторику, зубрежку падежей

Забросив ради новых кутежей.

Когда б ни род монарший, ни дары

Обильные, что слал король монахам,

Студент наш буйный вылетел бы махом

Из университета… Безобразья

Прервала эти только смерть отца.

Ольгред, потеряв терпение:

– У басни этой не видать конца!

Как заяц, что, спасаясь от погони,

Петляет по большому кругу в поле,

Так ты вернулся под конец к началу.

Мне ясно все! Ты просишь за безумца?

Король датчанам нужен полоумный –

Мне так понять?

Горацио:

– Но Гамлет – не безумный!

А если некогда безумцем слыл,

То страсть чудить с отцом похоронил!

Кто прежде заносился слишком прытко,

Затих в себе и сжался, как улитка.

Он безразличным и безвольным стал,

Казалось – смысл жизни потерял.

Едва лишь справили сороковины,

Наш Гамлет заспешил в обратный путь.

Как дядя не просил его остаться,

Как мать не умаляла отменить

Решение, был Гамлет непреклонен.

А лишь вернулся в Виттенберг, тотчас

Направился к прелату с заявленьем,

Что иноческий сан решил принять.

Не мог монах бедняге отказать

В богоугодном деле, впрочем, также,

Как он не мог его тотчас уважить —

Уж слишком деликатным был вопрос.

Наложен был на претендента пост.

И в тот же день два высланы гонца

Прелатом мудрым в разных два конца:

Один – с бумагой к папскому престолу,

Другой, как подобает, в Эльсинор,

Чтоб сговорились Папа с королем

Промеж себя о Гамлете моем.

Пока наш принц усиленно молился,

Зубрил латынь, старательно постился,

Забившись в келью, как анахорет,

Прошло два месяца. Пришел ответ

Из Рима с окончательным отказом

И с настоятельным весьма наказом

Смирить гордыню, следовать судьбе,

Мол, всяк из нас небесной воли пленник,

Тем более – единственный наследник

Престола датского. А вскоре прибыл

Другой гонец, но не один – со свитой,

Чтоб принца Гамлета сопроводить

На свадьбу короля и королевы.

Ольгред:

– И как буян повел себя – стерпел?

Горацио:

– Присутствовал. Но – словно онемел.

И к кубку не притронулся, ни разу!

Ольгред:

– Согласие сродни порой отказу.

Да, дядя подложил ему свинью!

Горацио:

– Он опозорил этим всю семью!

Ведь брак такой – почти кровосмешенье,

Языческая мерзость, униженье

Христианского обряда!..

Ольгред:

– Эк, хватил!

От Папы Клавдий буллу получил.

Есть привилегии у королей.

Что смерду – мерзость, то для них – елей.

Ты – римлянин. Коль позабыл, напомню,

Как цезари пренебрегали кровью,

Чтоб преумножить власть и укрепить.

Горацио:

– Что ж, ради власти можно стыд забыть.

Но мнится мне, причина здесь иная.

Ольгред:

– Какая же?

Горацио:

– Влюбленность роковая,

Страсть давняя двух раненых сердец!

Ольгред:

– Так он любим и любит? Ишь, хитрец!

И чем тебе сия любовь отвратна?

Горацио:

– Когда бы ни была вдовою брата

Супруга Клавдия, когда бы он

Не захватил коварно датский трон,

Что брат его оставил сыну…

Ольгред, вскакивая с трона:

– Полно!

«Коварно» – это значит незаконно?!

Как смеешь ты, пришелец без корней,

При короле порочить королей?

Горацио:

– Милорд!..

Ольгред:

– Молчи! На что ты намекаешь?

Кого в коварстве низком обвиняешь?

Коль Клавдий – вор, выходит, что и я

Ношу без прав корону короля?

Мы оба с ним наследовали братьям!

Горацио:

– Король, совсем не то хотел сказать я!

И в мыслях нет – вас с Клавдием сравнить!

Ольгред:

– Тебя за дерзость я велю казнить!

Горацио, встав на колени:

– Все в вашей власти, не прошу пощады.

Но дайте только молвить слово правды!

Ольгред, спокойнее, усаживаясь на место:

– Правдивых слов мне, видно, не дождаться.

Но, так и быть, попробуй оправдаться.

Горацио:

– Вы, Ольгред, божьей милостью монарх!

А я – изгой, расстриженный монах.

И мне ли рассуждать, вы в этом правы,

О праве старшинства на трон державы?

Но если б всяк, кто права удостоен

Носить венец, был участи достоин!

Так много было, без ума и чести,

Правителей презренных, что не счесть их!

О, сколько их, наследников корон,

Унизило высокий сан и трон!

И Клавдий наш, хоть вы меня казните,

Не просто сластолюб и совратитель,

Не только жаден, лжив, труслив и туп —

Клятвопреступник он и душегуб!

0льгред:

– Ты намекаешь на братоубийство?

Горацио:

– Никто не может знать того наверно.

Одно я знаю: не было змеи!

Яд – был. Но ведь не только змеи жалят?

Есть слухи, что еще при жизни Гамлет,

Узнав о связи Клавдия с Гертрудой,

Заставил брата, пригрозив возмездьем,

Отречься от законных прав на трон!

Был документ составлен безупречный,

Где Клавдий клятвой вечной признавал

Племянника наследником короны —

И обязался быть ему слугой…

И тут вмешался случай роковой:

Среди зимы явилась – вдруг! – змея –

И у страны не стало короля!

Ольгред:

– Вот неожиданная новость! Это

Меняет все! Наличье документа

Могло бы стать причиной для раздора.